Искитим в Великой Отечественной войне (тыл)
Нам никогда из памяти не выбросить тяжелые военные года »»»»»»
Веселый человек »»»»»»
В атаку с винтовкой я не ходила »»»»»»
Молодость военных лет »»»»»»
Трудовая слава села »»»»»»
От печали до радости »»»»»»
Эти дни я не забуду никогда »»»»»»
Прошел все круги ада »»»»»»
Все понимали – надо трудиться »»»»»»
Чем дальше уходит время – тем бесценнее письма »»»»»»
Не хочу с тобой, старость, мириться »»»»»»
Страшный сон из детских лет »»»»»»
Цветы у мемориала »»»»»»
Ах, война, что ты, подлая, сделала »»»»»»
За мешок овса »»»»»»
Кто там был, тот знает цену счастья »»»»»»
Эвакуация »»»»»»
Награда за прошлое »»»»»»
Письма, опаленные войной »»»»»»
Земляки - герои »»»»»»
Земля искитимская / краеведческие ресурсы
Нам никогда из памяти не выбросить тяжелые военные года
Мне 76 лет. Я - ветеран труда с 40-летним стажем, ветеран тыла и уже 6 лет, как вдова участника и инвалида II группы Великой Отечественной войны. Вашу газету я выписываю и читаю уже 30 лет. И вот сама решила написать - поделиться своими воспоминаниями о военном детстве.
Мы тогда жили в Ярославской области, в д. Давыдовское. Когда началась война, мне было 12 лет, старшей сестре - 14 лет и брату 2 года. Мама ждала четвертого ребенка, и он родился уже после, когда отец ушел на фронт, и вскоре погиб. В соседней Калиновской области шли бои, а над нами день и ночь летали, как свои, так и немецкие самолеты, иногда в воздухе стреляли. Вспоминаю такой случай. Около нашего дома был небольшой, но очень глубокий пруд, в нем было очень много лягушек и весь пруд был зеленым от лягушечьей тины. Однажды я была у пруда. В это время над деревней очень низко летел немецкий самолет, даже видна была свастика. С самолета стреляли. Так как я была в красном платье - подумала, что это стреляют в меня и прыгнула в пруд в эту скользкую тину. Лягушки с выпученными глазами повыпрыгивали на противоположный берег. Когда самолет улетел и я вылезла из пруда, то соседская старушка, увидев меня, перекрестилась и побежала в дом. Видимо приняла меня за водяного. А вечерами, когда зажигали в доме свет, закрывали окна так, чтобы с улицы он не виден был. Спали мы все в одной постели. Думали, если погибнем, то вместе. На станции «Некоуз», от нас в 20-ти км, разбомбили вокзал, погибло много народу.
В 42-ом году нас готовили к эвакуации, зимой были лютые морозы, мать и я с сестрой всё плакали, не надеялись сберечь маленьких братьев. Есть было нечего, да и теплых вещей не было, и помню, как мы обрадовались, когда эвакуацию отменили. Работали дети наравне со взрослыми. Весной боронили колхозную землю на быках и на них же вывозили навоз на поля. Быки нас девчонок не слушались, иногда ложились посреди дороги, а мы бегали вокруг с плачем, пока кто-нибудь не поможет. В сенокос вставали в 3 часа ночи, косили траву, обеспечивали кормами колхозный скот. Хлеб убирали вручную. Ячмень косили косами, а потом вязали в снопы, а рожь жали серпами. Трудно было и голодно, жили на одной картошке да свекле, а к весне и этого не было, ходили по полям, собирали гнилую картошку и пекли лепёшки. Потом появлялась трава да крапива. Сколько помню себя в войну, хотелось только есть и спать. Но все терпели и ждали Победу, которая оказалась такой далёкой. Зимой я работала на скотном дворе дневным сторожем. Надо было нагреть воды к вечеру к приходу доярок. Топила печь, сама колола дрова. Коров поили тёплой водой. А когда начинался отёл коров - мне было тяжеловато. Телят возила на мешке волоком по проходу коровника. Силёнки нет, а в избушку надо привезти. В 1943 - ем году мою старшую сестру мобилизовали на военный завод в г. Рыбинск. Там они делали снаряды для фронта и тоже очень голодали. Мать напечет каких-нибудь лепешек и я много раз возила ей поесть. До станции Некоуз ходили мы всю войну пешком, 20 км, там садились в товарные вагоны и ехали в Рыбинск. Особенно страшно было проезжать мост через Волгу. Немцы его все время пытались разбомбить, и в воздухе постоянно летали самолеты, иногда слышалась стрельба, но так им и не удалось разрушить мост. Наши самолеты не допустили их. Через этот мост везли снаряды из Рыбинска на фронт. А зимой 1944 -1945 гг. нас, подростков, отправили на лесозаготовки, от
дома 100 км. От деревни, где мы квартировали, до делянки было 9 км. Ходили пешком туда и оттуда. Деревья толстые - не обхватишь, а их пилили простой пилой. Снега было очень много в лесу, и весь день ползали по нему: напилим, обрубим сучья, перепилим и стаскиваем в кучу. Вечером голодные кое - как доберемся до квартиры, на нас вся одежда от мороза стоит, всю ночь топим печь и сушим одежду и валенки, а утром снова на делянку. Никогда ничего нам не платили за работу, да мы и не думали об этом, только молились, чтобы быстрей закончилась война. Весь хлеб, что убирали с полей, шел на фронт. А когда закончилась война, мы все плакали: от горя, что отец погиб, и от радости, что мы, дети, все четверо живы. К концу войны, когда младшие братья немного подросли, мать работала заведующей фермами семи деревень, а за младшими детьми смотрела соседская бабушка. За свой труд во время ВОВ я была награждена медалью, как и многие мои сверстницы. Так как до войны я не успела закончить семилетку - кончала 7 класс после войны. И это все мое образование. Иногда под впечатлением воспоминаний сочиняю стихотворения. Пишу просто для себя, о своей жизни. Одно из них посылаю вам.
Воспоминание
Зимними холодными ночами,
Когда все спят, не сплю лишь я одна,
Вся жизнь передо мной встает сначала,
Как будто снова начинается она.
Тот день был ясным, солнышко сияло,
Тянул от речки тёплый ветерок,
Качалось на веревке одеяло
И окающий слышен говорок.
И как тогда, под тенью двух берез,
Я посидеть на лавочке хочу,
Но не хочу я видеть материнских слёз
О той поре, я лучше помолчу.
Но как смолчать? Война пришла лихая,
Как лютый зверь, рыгающий огнем,
Отца засыпала земля сырая.
Осталась память горькая о нем.
Отец наш с поля боя не вернулся.
Лишились мы отца и мужа мать.
Казалось нам тогда, что мир перевернулся,
И некого нам было с фронта ждать.
И не забыть, из памяти не выбросить
Тяжелые военные года.
Как удалось нам, детям, это вынести?
Нас было четверо у матери тогда.
Но время шло. Как птицы улетели -
Ушли назад тяжелые года.
Как будто зимние, холодные метели
Накрыли прошлое снегами навсегда.
А годы под старость бегут всё быстрее
И «катятся» сами они без колес.
И годы войны ощущаешь острее
И их вспоминать не могу я без слез.Н.Д. Голубева,
«Искитимская газета»
№13 / 31 март 2005 г.
Веселый человек
- В годы войны я жил в Новотроицком колхозе Верх-Коенского сельсовета с названием «Первая пятилетка». Вот так громко звучит. А сейчас ни пятилеток, ни колхозов, да и я уже не тот, - Иван Федорович Прокопьев смешливо морщит губы. Рассказывая о своей юности, говорит ровно, но волнение иногда мешает: - Деревня наша была бедной всегда: что до войны, что после - все одинаково.
Ванюше с дружком поручили две лошади. Погоняя их, они боронили поле, которое только что вручную засеяли деревенские девчата и бабы. Самое тяжелое время выпадало на осень. Жали хлеб, как при крепостном праве, серпами.
Как бы бедна ни была деревня, а тракторишка один все-таки там работал. Был он без кабины, с огромными шипованными колесами. Ребятишки его называли СТЗ. Иван Федорович вспоминает, что много лет спустя видел такой в Новосибирском музее.
- А я был учетчиком, - Иван Федорович заметив мое удивление, добавляет, - я же имел 5 классов образования.
Целый день он бегал с «метромахом» по полям. Потом парню выделили молодого жеребенка. Вдвоем они успевали учесть все, что делали люди. Он начислял трудодни и передавал свои расчеты в бухгалтерию. От точности и честности Ивана Федоровича многое тогда зависело. Люди работали день и ночь, мечтая о победе.
- Хорошо помню май 45-ого года. Ни телефона, ни общего радио в деревне не было. В конторе стоял только старый приемник. По нему и услышали сообщение о конце войны, - Иван Федорович старается сдержать дрожь в голосе. – Я на своем жеребенке рванул по полям, чтобы сообщить радостную весть. Все бросились к конторе, каждому хотелось лично услышать слова диктора.
Работа учетчиком многое решила в жизни Ивана. Надо было учиться, ведь пяти классов маловато. Иван Федорович вспоминает о курсах, потом о вечерней школе, путается. Тут подоспел внук, тоже Ваня и помогает деду: «Ты пошел в вечернюю школу уже, когда мама родилась». Дед соглашается и смеется. В школу его взяли сразу в седьмой класс. Далее были курсы, была и учеба в финансовом техникуме. Иван Федорович рос: работал налоговым агентом, налоговым инспектором, заведующим сберкассой и даже в райфинотделе. Но раньше финансистов не баловали большой зарплатой. Уже была семья, она требовала затрат. Кроме того, приходилось часто ездить в командировки. Надо было думать о новой работе. Приехав в Искитим, выбрал цементный завод.
- Начал я с низов, ничего, что хорошо знал бухгалтерию. Предложили работать нормировщиком, я согласился. А когда шиферный цех выделили в самостоятельный завод, меня направили в заводоуправление инженером по труду и заработной плате.
Как все, он рассказывает о том, сколько было в те времена ручного труда, как женщины руками разбирали стопки шифера, где листы лежали на металлических решетках. Все это надо было разложить в разные стороны. Сложность была в том, что лист шифера и железяка были по 20 килограммов весом.
- Но когда пришла механизация и автоматизация, конечно, стало легче, - Прокопьев почти 25 лет отработал на шиферном заводе. Хорошо помнит первых директоров. Рассказывает, кто и как вел производство, потом неожиданно улыбается. Были мужчины руководители, но ни один из них не навел на заводе порядок, как это удалось Раисе Ильиничне. Раньше вся территория была завалена старым оборудованием. Все это мокло под дождем, ржавело. А сейчас на завод можно на экскурсию ходить. А еще мне нравится, как она к людям относится. Всегда уважительная, внимательная к ветеранам, - он вновь усмехается, - чуть не забыл. Я же в совете ветеранов работал, возглавлял огородную комиссию. Шучу, шучу, бытовой она называется. Сейчас уже нигде не работаю и никуда не хожу. Теперь они ко мне в гости приходят.Людмила Рябоконь,
«Искитимская газета»
№14 / 7 апр. 2005 г.
В атаку с винтовкой я не ходила
Деревенька, где жила Сенчукова Настя, опустела в первые же дни войны. Всех мужиков взяли на фронт. Она думала, что и ее призовут. Ведь многих девушек вызывали в военкомат. Но повестки все не было. И вдруг в конце 41-го года девушку неожиданно мобилизовали на строительство железной дороги недалеко от Иркутска.
Дорогу прокладывали по скалистой местности. Горную породу часто взрывали. Однажды Настя не успела отбежать в укрытие, взрывная волна сбила с ног. Очнулась от сильной головной боли. Ей сказали, что это следствие контузии и скоро пройдет. Выручила молодость. Она быстро поправилась и еще почти семь месяцев таскала тачку с песком. Потом вернулась домой, где уже ждала повестка в военкомат. В конце 43-го года Анастасию призвали на Дальне-восточный фронт. ...К озеру Хасан шел необычный поезд, во всех выгонах ехали только молодые девчата. Конечный пункт - станция Краскино. Настю определили в медсанчасть санитаркой. Кроме того, девушек часто отправляли на кухню мыть посуду или помогать поварам. Такому заданию они только радовались. В столовой хоть можно было отогреться. Это было единственное деревянное здание. Девчонки жили в холодных землянках. Когда объявили войну с Японией, Настя с войсками попала в Корею, которую освобождали от японцев. Первое время служила в госпитале, потом в гостинице, где квартировали русские командиры и солдаты. Следила за обслуживанием и чистотой в номерах. В Корее Настя познакомилась с Алексеем Сальниковым, который приехал с ней домой после демобилизации. Жили они хорошо, хотя хлебнули лиха досыта. Ведь из-за фронтового ранения ему отняли ногу.
Молодые супруги поняли, что в деревне инвалиду работы не найти, и переехали в Искитим, где у мужа были родственники. Алексей занялся ремонтом часов, а Анастасия устроилась на работу в шиферный цех цемзавода. Без специальности она могла быть только рабочей. Все приходилось делать вручную. За день рукавицы, что выдавали в цехе, превращались в лохмотья. Но Сенчукова старалась из всех сил, превозмогая головную боль, которая так и не отступала после контузии. Надо было кормить двоих детей.- На заводе меня ценили, - смутившись от таких слов, Анастасия Моисеевна уточнила, - вручали премии, грамоты. Даже путевки в санатории давали бесплатно, чтобы лечилась. Благодаря такой поддержке я проработала до пенсии. И сейчас завод не забывает ветеранов: праздники для нас устраивают, подарки дарят, организуют встречи. Спасибо всем за это.Людмила Рябоконь,
«Искитимская газета»
№14 / 7 апр. 2005 г.
Молодость военных лет
Свой рассказ мне хочется начать с куплета одного стихотворения:
«Когда это будет - не знаю. В краю белоногих берез Победу 9 мая отпразднуют люди без слез».
Пока же празднуют 9 мая со слезами на глазах: одни плачут от боли ран фронтовых, другие от воспоминаний о потере близких и все от воспоминания трудных военных лет. Мое поколение война застала на студенческой скамье, в расцвете лет. Такая жизнь на нашу долю выпала: с врагами биться и отстаивать страну. Вся молодежь включилась в работу военного времени. Парням выдали документы об окончании учебного заведения без экзаменов и всех отправили на фронт. Ясно, что из того поколения мало кто вернулся. А девушки сдали экзамены и все поехали работать по школам. Мне запомнился день 22 июня, теплый солнечный - воскресенье. Нас в комнате было 12 девушек. Каждая была занята своим делом. Кто готовил завтрак, кто читал. Вдруг из радиоприемника голос Молотова: «Внимание, внимание!» Все, как по команде, встали и услышали слово «война». Что тут было... Кто плакал, кто просто кричал. А город с этого дня не спал: день и ночь шли на вокзал машины, взводы солдат для отправки на фронт. Мне повезло. Я приехала работать в Искитим. Учебный год еще не начинался. Был август. Всех учителей отправляли по колхозам. Я поехала в с. Тальменка колхоза им. Куйбышева. Председатель колхоза был пожилой человек - Колпаков Калистрат Иванович, бригадир тракторного отряда Алексей. Вот и все взрослые рабочие. Остальные - дети, подростки и женщины. Комбайнером был Володя Дубровин, семнадцатилетний паренек. Трактористы: Митя - маленький мальчик лет 16 и девушка Шура. Учетчиками в тракторном отряде - Тася, в колхозе - Шура. На всех остальных работах были дети 14-15 лет. Все эти люди жили в поле, спали в доме. Особенно доставалось учетчице Шуре. В любую погоду она должна была измерять поле. Порой под дождем, в холод, босиком. Техника старая, часто ломалась. Особенно комбайн. Приходилось на лошади ехать в МТС за запчастями. Помню, на комбайне Володя день косил, а ночью ставил комбайн на току молотить. Когда он отдыхал и спал - не знаю. Володя все рвался на фронт. Ему отвечали: «Подожди, подрасти, придет и твой черед». Около комбайна работали дети - подростки. Очень уставали, порой только комбайн остановится - тут же на снопах, на кучах зерна падали и засыпали. Но не хныкали. Вставали чуть свет и опять за работу. В мои обязанности входило принимать и отправлять зерно. Порой и отправлять было нечего. Урожайность была 5-7 ц с гектара. Я работала на всяких работах вместе с детьми, была парикмахером и пропагандистом. Работала в школе № 3. часто интересовалась судьбой парней, с которыми работала. Довелось мне как-то поехать по поручению М.С. Колотова в колхоз. Я подробно узнала о судьбе Володи Дубровина. Он тогда все-таки выпросился на фронт. Познакомилась с матерью и братом Володи. Побывала в школьном музее. Повоевал он мало. Погиб на Болгарской земле, близ города Разград. Похоронен на территории школы. Болгарские пионеры ухаживают за его памятником. Мама, Фекла Спиридоновна, переписывалась с ребятами этой школы. Обменялась с ними землей. Теперь на могиле Володи хранится сибирская земля, а в музее Тальменской школы - земля с могилы Володи Дубровина. Фекла Спиридоновна умерла, брат уехал из Тальменки. Остались только фотографии в музее.Н.А. Третьякова.
«Искитимская газета»
№15 / 14 апр. 2005 г.
Верх-Коен
Трудовая слава села
В честь 70 - летнего юбилея Искитимского района с начала февраля в Верх - Коенском доме культуры открыт цикл мероприятий, посвященных трудовой славе села. Первое было посвящено односельчанам, чей труд был высоко отмечен правительственными наградами. Любая биография, любая судьба - это поиск и открытие, встречи и расставания, смех и слезы... Одним словом, жизнь. Жизнь, достойная уважения и подражания. Мы славим имена и дела людей, которые все эти годы шагали на равных с веком. Это Коптев Александр Алексеевич, награжденный в 1957 году орденом «Трудового красного знамени» и четырьмя наградами за 46 лет своего труда. Это Пирогов Евгений Степанович, проработавший в совхозе 30 лет, награжденный орденом «Трудового красного знамени» в 1973 году и еще семью наградами за доблестный труд. Матвеева Надежда Павловна, работая дояркой, заслужила Орден Трудовой славы III степени в 1982 году. Москвичева Анна Фатеевна, мать - героиня. Родила и воспитала шесть детей и имеет пять наград за труд, медаль материнства. Жигулин Николай Павлович награжден Орденом «Знак почета» в 1976 г. и еще четырьмя наградами за труд. Миляков Федор Егорович посвятил 21 год нелегкой и опасной службе, он - заслуженный участковый инспектор милиции. Это звание ему присвоили в 1996 году.
В честь присутствующих героев труда читались стихи, пелись песни учащимися деревенской школы и участниками клуба «Селяночка» при ДК. Были вручены скромные подарки. Действительно, судьба тяжелая и нелегкая легла на их плечи. Великая Отечественная война зашла почти в каждый дом села. Мало кому из этого поколения посчастливилось учиться. В основном всех ждал тяжелый труд в колхозах, МТС. Несмотря на ранний, почти с самого детства крестьянский труд, они прожили прекрасную, чистую жизнь. У всех за плечами своя трудовая история, о каждом можно писать книгу.
По мере прохождения мероприятий будет создаваться альбом с фоторгафиями и историей трудовой деятельности селян, чтобы на их примерах воспитывалось молодое поколение, на них равнялись, знали каждого в лицо, брали пример. Низкий Вам поклон, наши уважаемые труженики - герои сельского хозяйства. Спасибо вам за то, что прошли этот трудовой путь и при этом сохранили лучшие человеческие качества. Живите долго! Крепкого вам здоровья, радости, сил и энергии на долгие годы. Особая благодарность за хорошую организацию и проведение этого мероприятия директору СДК Щелконоговой Т.В., библиотекарю Михеенко Н.М., культорганизатору Буймовой Е.А.Ветеран труда, Губанова А.В.
«Искитимская газета»
№15 / 14 апр. 2005 г.
От печали до радости
Нет в нашей стране семьи, которую бы война обошла стороной. Не обошла она стороной и семью Быкановых из Ворошиловского совхоза (ныне Степной).
Быкановы имели семерых детей. Взрослые работали, дети учились и помогали родителям. Старший сын Семен ушел на срочную службу в 1940 году. Служил в Бресте, где и встретил войну. Вскоре родители получили известие о том, что сын пропал без вести. Один за другим стали уходить на фронт остальные мужчины семьи. Второй сын, Николай, ушел добровольцем в 42-ом году с Чкаловского завода. В этом же году проводили отца, Филиппа Фроловича, прямо с работы на поле. Следующим был Александр - ему едва исполнилось 17 лет. Осталась мать с четырьмя детьми. Старшей Марии - 14 лет. Несмотря на малый возраст, она заменила отца. Окончив курсы механизаторов, работала на тракторе. Самыми радостными были дни, когда почтальон приносил весточки с фронта. Сохранилось последнее письмо от Николая: «Здравствуйте, мамаша, Саня, Маруся, Поля, Нина и Вова. С приветом к вам ваш сын и брат Быканов Н.Ф. ...В данное время нахожусь в Смоленской области, в четырех километрах от фронта. В бою еще не участвовал. Живем хорошо, спим в землянках, тепло. Кормят нас три раза. В день дают хлеба 900 граммов. Снега еще нет. Что у вас новенького, где отец? Как убрали хлеб? Передайте привет родным и знакомым. 1 ноября 1942 года».
А спустя некоторое время домой пришла похоронка на Николая: «...геройски погиб в Смоленской области 1 декабря 1942 года». Не успели высохнуть слезы матери - пришло известие о гибели Александра. Ее горе, наверное, не выразить словами и ничем не измерить. Немного оттаяло сердце матери лишь когда в конце войны пришло письмо от Семена, считавшегося пропавшим. Писал, что жив и здоров. Этому известию радовалась вся семья. Когда Семен возвращался домой в мае 1945 года, на вокзале он неожиданно встретился с отцом на вокзале в Новосибирске. Каково же было удивление Филиппа Фроловича. Он же не знал, что сын жив. Так вдвоем и вернулись домой с наградами и победой! В полном составе семья Быкановых уже не смогла собраться. Память о погибших Николае и Александре до сих пор жива в сердцах братьев и сестер. Храним ее и мы, читая их письма с фронта, рассказывая об их подвигах.
Т. Евстафиева,
гл. хранитель Искитимского музея.
Р.S. Письмо брата с фронта принесла в музей Полина Филипповна Быканова, которая сейчас живет в Рощинке. Она рассказала историю своей семьи и передала в фонд музея фотографию брата.«Искитимская газета»
№16 / 21 апр. 2005 г.
Эти дни я не забуду никогда
Лидия Ахметовна Мороз пришла в редакцию, чтобы рассказать о своем военном детстве. Воспоминания живы и эмоциональны настолько, что слезы душили ее при каждом слове. Еще бы, ведь самые страшные годы выпали на долю девочки в шестилетнем возрасте.
Семья жила в 15 километрах от г. Троицка Челябинской области. Отец работал на железнодорожной станции. После окончания школы пришел сюда же и старший брат. Жили весело. К братьям и старшей сестре приходили друзья, и тогда на завалинке дома устраивались посиделки под гитару и балалайку. Парни и девчата пели песни, частушки, плясали, устраивали игры. Ходили они и на танцы в «красный уголок» вокзала. Танцевали под гармонь. Иногда отправлялись в райцентр и три километра топали пешком только ради того, чтобы потанцевать. Но для молодежи это не было большим расстоянием. Пели вечерами, а утром, раным-рано шли на работу.
- Мне тогда было шесть лет. Я могла только завидовать старшим, их веселой жизни. Мне же доверяли присматривать за младшим братиком и помогать маме по дому, - Лидия Ахметовна с ужасом вспоминает, как в один день все оборвалось.
День был жарким и светлым. На вокзале собралась уйма народу. Маленькая Лидочка не могла понять, почему одни плачут, а другие поют и пляшут? Многие женщины несли в руках цветы. У парней и мужчин - за плечами вещевые мешки. Все смешалось: звуки гармони, веселые частушки, смех. Но вот подошел поезд. Толпа хлынула к вагонам. Кое-кто из женщин пронзительно заголосил. Старший брат Павел торопливо стал целовать родителей и малышей. И вдруг у самого вагона выползла змея. Кто-то испуганно ахнул: плохая примета. А соседский парень Лешка подбежал к змее, и давай ее топтать ногами, приговаривая: «Вот так мы их! Вот так!» Малышня смотрела на него с восхищением. Лиду прямо распирало от гордости: ведь Лешка - их сосед и друг брата. А еще он был сыном бригадира, усатого Ивана Степановича, которого все уважали. Но вот поезд ушел. Уставшие провожающие вернулись домой. Надо было работать. Лидина мама, как и все женщины, вставала рано, чтобы подоить корову и отогнать ее в стадо. Пастух приезжал из райцентра и по совместительству был почтальоном. Женщины смотрели на него со страхом и надеждой. Но ребятишки его не боялись. Пастух был добрым дяденькой и часто приносил с поля кустики полевой клубники, чтобы раздать их ребятне или тем, в чей дом приходило горе. Он первым узнавал об этом.
Женщины, получив горестную весть, начинали плакать. Дети пугались, не зная, что случилось, тоже выскакивали на улицу и принимались реветь. Вскоре они поняли, что в маленьком конвертике писали о чьей-то смерти. Пришло такое извещение и Лидиной маме о гибели старшего брата Павла. Погиб и сосед Лешка. Жить было очень тяжело. Коней забрали на фронт. Пахали и собирали урожай на коровах. Детям все время хотелось есть. Ребятишки весной приносили с поля мороженую картошку, траву, полевой лук, щавель. Тем и питались. А еще мама варила холодец из обожженных шкур скота.
Наконец пришел радостный день - Победа! Лида уже ходила в школу. В то утро было все необычным: солнце, веселые улыбки учителей, музыка из репродуктора. Директор школы сказал, что войне пришел конец. Учеников отпустили по домам. Три километра они бежали во всю прыть. Ведь дома никто еще ничего не знал. Люди работали на огородах. Взрослые с удивлением смотрели на детей, которые мчались по улице, кричали, бросая сумки вверх. А потом была общая радость. Все обнимались, целовались и плакали от счастья. Плакали и смеялись даже те, в чей дом война принесла горе.Людмила Рябоконь,
Искитимская газета»
№18 / 5 мая 2005 г.
Все понимали – надо трудиться
Недавно я получила медаль «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» Вручала ее мне милая женщина Леус Римма Ивановна. Ее теплые слова так возвысили наши «подвиги», наши - это тружеников тыла. Все вспомнилось...
Жили мы в Легостаево. Семья большая. Пятеро детей. Отец работал зав. РайОНО, старшие братья - студенты. Все изменилось в жизни с началом войны. В июле братья и сестра были отправлены в Дергоусово в колхоз. А нас 12-, 13-летних вместе с нашей учительницей Федосьей Пантелеевной Неподеловой привезли в Гусельниково собирать клубнику. Жили в домике, приготовленном для эвакуированных. В день собирали по 2-3 ведра и сдавали заготовителю. 4 августа проводили отца на фронт, 12 сентября - старшего брата, в 1942 г. добровольцем ушел и второй брат. Семья не уменьшилась: приехали мамины родители и еще племянник. Летом работали в колхозе. Делали все: пололи, дергали и обмолачивали лен, копали картошку, скирдовали сено, обмолачивали зерно. Молотилки вращались с помощью лошадок. Учиться начинали, когда заканчивалась уборка в колхозе, с 1 ноября. Дома тоже все лежало на наших плечах: и огород, и сено. Сами ученики готовили дрова, топили печи. Зимы были холодные. На подоконниках не таял снег, чернила согревали своим теплом. После занятий собирали золу, помогали семьям фронтовиков, где были малые дети и некому больше помогать. А вечерами вязали варежки, носки, каждый дом должен был связать по две пары шерстяных носков и варежек, да своих было три солдата на фронте, им посылали посылки. Горевать и скучать было некогда. Старались хорошо учиться. Замечательные были у нас учителя. Войну мы увидели в школе. Учитель математики Николай Григорьевич Карпенко пришел с фронта без ноги, правой руки и на левой было всего два пальца, но писал на доске, зажимая мел двумя пальцами, красиво. Из Ленинграда приехала учительница музыки, в дороге они попали под бомбежку, дочке оторвало руку, но и они мужественно держались. А какие концерты готовила она вместе с нами и учителями для жителей села. В школе было пианино, на санях увозили его к клуб. Мне запомнилась песня тех времен, она нравилась всем.
Ой, ругала я судьбу,
Ой, беда нагрянула,
Занесло ко мне в избу,
Немца окаянного.
Приказал белье стирать,
Жарить кур награбленных,
Сам улегся на кровать,
Как Адам под яблоней.
Так и дальше бы пошло,
Тут поделать нечего.
Да примчались на село
Партизаны вечером.
Заметался мой Адам,
Гнется в три погибели,
Дескать, все тебе отдам,
Коль спасешь от гибели.
Дескать, спрячь меня в дому,
В этот час рискованный.
И открыла я ему
Свой сундук окованный.
Влез мой немец и притих.
Было, знать, невесело.
Крышку я закрыла вмиг
И замок повесила.
А сама зову к себе
Гостя долгожданного,
Полюбуйся, милый мой,
От меня приданого.
Посмотрика что тут я
Нынче отчубучила.
Специально для тебя
Немца засундучила.
Победу наша семья встречала радостью, думала, что все наши солдатики живы, но во время митинга сестре сообщили, что в военкомате лежит похоронка на отца, он погиб под Кенигсбергом в апреле 1945г. Мы, труженики тыла, не зря трудились, учились, не хныкали, на страну не обижались, понимали трудности. Да и послевоенная жизнь была нелегкой. Залечивали раны солдаты, оплакивали горькую долю вдовы, горько приходилось и детям, оставшимся без отцов, но все понимали - надо, и трудились.В.Ф. Тимофеева,
«Искитимская газета»
№19 / 12 мая 2005 г.
Чем дальше уходит время – тем бесценнее письма
Тема «Великая Отечественная война 1941-1945 гг.» представлена в фондах Искитимского городского историко-художественного музея вещевыми источниками, письмами, фотографиями. Особое место среди них занимает собрание писем: фронтовые, благодарственные, справки, дневники, воспоминания и т. д.
Чем дальше уходит время, тем бесценнее становятся для нас подлинные документы Великой Отечественной войны, ведь они раскрывают мужество и храбрость наших солдат, правдиво иллюстрируют историю прошедшей войны. В музее хранится письмо командира части, Героя Советского Союза гвардии полковника Печенюк, адресованное Рубановой Марии Даниловне, жительнице с. Бородавкино Искитимского района. В этом письме подробно сообщается о смерти ее мужа: «На ваше письмо сообщаю, что ваш муж Рубанов Иван Тихонович в боях на фронте с немецкими захватчиками погиб 7 декабря 1943 года в селе Нераж Житомирской области. В этом селе немцы крупными силами танков и пехоты потеснили наши боевые порядки. Нам пришлось отойти и оставить несколько сел противнику. Во время нашего отхода он был ранен, но по имеющимся сведениям рана была не так тяжела, и он сам прошел 7 километров до села Новая Буда без перевязки. В этом селе он зашел в один дом сделать перевязку, но через несколько минут немецкие танки прорвались в это село. Деваться было некуда, тогда хозяйка этого дома спрятала его в амбар, где находилась солома. К его несчастью, в этот двор заехали три автомашины с немцами, которые простояли там около одной недели. Хозяйка украдкой от немцев помогала ему, как в питании, так и в лечении ран. Рана его стала подживать. Однажды утром немцы находились около этого амбара, Рубанов почему-то закашлял, и немцы, услыхав этот кашель, заставили хозяйку открыть амбар. Солдата вывели и начали издеваться над ним: нанесли ему несколько ран ножом, потом отрубили голову. Ивана Тихоновича похоронили в селе Новая Буда Житомирской области. Гвардейцы поклялись отомстить за казнь тов. Рубанова немецкому зверю - гитлеровцам». До войны Рубанов Иван Тихонович жил в селе Бородавкино, работал агрономом, был председателем колхоза. А пожелтевший от времени листок бумаги еще очень долго будет нам рассказывать об этом человеке, его трагической судьбе.Т. Евстафиева,
гл. хранитель музея,
«Искитимская газета»
№19 / 12 мая 2005 г.
Не хочу с тобой, старость, мириться
Нина Яковлевна Кучина - ранняя пташка. Встает в 6 утра и первым делом делает гимнастику. Это незыблемое правило, которому она следует уже много лет. Зарядка - не дань стройной фигуре (хотя и этого Нине Яковлевне не занимать). Это необходимость. Еще в ранней юности она сорвала спину. Разве могло слабенькое, юное тело выдержать ту работу, что пришлось тащить ей в военные годы?
Тогда семья Якова Анисименко жила в Новосибирске. Нининому отцу, как и многим мужикам, пришла повестка. Но на фронт он так и не попал - прямо накануне отправки свалился с воспалением легких. Немного оправившись, решил перевезти жену и троих детей в деревню, к матери. Это была Покровка Верх-Коенского сельсовета. Вся большая семья вместилась в маленький домишко.
- Наша бабушка не вступила в колхоз и была единоличницей. Таким людям из живности разрешалось держать только кур. Ни мяса, ни молока. Отец вскоре умер. Как мы выжили, до сих пор удивляюсь, - Нина Яковлевна пожала плечами и на минуту задумалась. Мать пошла работать в колхоз - иного пути у нее не было. А дети помогали ей во всем. В 11 лет Нина уже умела жать хлеб серпом, вязать снопы. Жили голодно, вся еда - картошка да трава. Муки давали всего несколько пудов. Всю войну ребятишки мечтали только об одном: поесть бы хлебушка вволю. Потом в семье появилась корова. Но уж очень маломолочной она была. Молока больше сдавали, чем пили.
- На одежонку мы зарабатывали ягодой. Собирали ее ведрами и на коромыслах носили до станции «Восточная». А потом продавали в Новосибирске. То, что удавалось выручить, шло на налоги, обувь, продукты, одежду, - голос Нины Яковлевны звучал ровно, спокойно. Для нее в детских воспоминаниях нет ничего необычного. Все тогда жили так же. Только через несколько лет после войны в колхозе появился первый трактор. Молодежи в селе было много. Никто никуда не уезжал, так как не было документов. Ни паспортов, ни метриков - ничего не было. Жили весело, много работали. Как правило, на поля ходили пешком. И на работу, и домой шли с песнями. А вечером, мало-мало управившись по домашнему хозяйству, бежали на посиделки с гармошкой. С какой радости пели? Да ни с какой, просто молодыми были. Нина слыла активисткой. Была избрана секретарем комсомольской организации, депутатом и секретарем сельсовета. Очень любила самодеятельность. Молодежь часто ставила концерты. Заняв первое место в смотре самодеятельности, колхоз «Первомайский луч» выступал в Новосибирске, в клубе имени Сталина и был награжден гитарой. Жизнь потекла еще более интересно, когда назначили нового председателя колхоза - молодого, энергичного Петра Степановича Сангина.. А потом Нину отправили учиться в Болотное на счетовода. Через год закончила курсы бухгалтеров. Не имея ни среднего, ни высшего образования, она все-таки стала хорошим финансистом.- Все вспоминаю, каким был Искитим в то время: грязь непролазная. Даже летом приходилось ходить в сапогах. А сейчас, - Нина Яковлевна многозначительно замолчала, - город стал совсем другим. .В Искитиме она работала бухгалтером в подсобном хозяйстве больницы, на ЖБИ-5, цемзаводе, в СУ-29. Хорошо помнит, как строился электродный завод, на который добиралась на бортовой машине. Ушла на пенсию из ДРСУ и сразу была избрана председателем ветеранской организации этого предприятия. Не работает уже давно, но не сидится ей на месте. Старается почаще бывать у своих ветеранов, выпрашивает деньги им на подарки к праздникам, поздравляет с днем рождения. Много и других дел: добилась помощи бывшей кладовщице ДРСУ, у которой пострадал от пожара дом. Кое-кому организовывала подвозку угля, пыталась помочь одному из ветеранов в проведении операции на глазах. Но, увы, не получилось. Но операцию он все же сделал, тут не обошлось без вмешательства областного депутата. Живут ее ветераны по-разному. Более благополучно те, у кого есть дача или огород. Она и сама к зиме делает столько заготовок, что хватает на четыре семьи. Лето у Нины Яковлевны - горячая пора. Приходится курсировать между дачей и домом, где остается одна старая мать. Ей скоро 99 лет. А при таком уходе, который ей обеспечила дочь, она и до 100 доживет.
Но как бы ни была занята Нина Яковлевна, мимо чужой беды не пройдет. Вот такой она человек. Как-то пришлось помочь односельчанке в оформлении документов на дом. Даже к главе города ходили с ней. Два года на это улетело, но своего добилась. Не так давно обращалась в Пенсионный фонд по поводу пенсии сироте из соседнего дома. Своих проблем тоже полным полно, а еще ветеранские дела. И все бегом, бегом. Иногда зимой вечерами успевает почитать книгу. Если бы не плохое зрение, перечитала бы все, что есть. Но больше всего она любит заниматься аппликациями. Работа эта кропотливая, творческая, требует немало времени. Есть у нее еще одно увлечение - стихи. Она понимает, что они далеки от совершенства, но зато идут от души. Одно из них клуб «Берег доброй надежды», переложив на музыку, сделал своим гимном.. Свои «вирши» Нина Яковлевна аккуратно переписала в отдельную тетрадь и показывает только близким людям. В них она пишет о детстве, своей Покровке, о жизни. Иногда отправляет в газету.
Вот исполнилось мне 65 годков,
А мне кажется - я молодая.
Вижу детство свое:
Еду в санках с горы,
Лезу в снег, до колен утопая.
Хочу петь, танцевать,
Не хочу с тобой, старость, мириться.
Как душа молода!
Как не хочет душа,
Что со старостью надо сродниться.Людмила Рябоконь,
«Искитимская газета»
№38 / 22 сент. 2005 г.
Страшный сон из детских лет
Пока я читаю мелко исписанные листочки, она терпеливо ждет, скрестив руки на груди. Я снова и снова уточняю факты, чтобы полнее восстановить события тех лет. И вот уже передо мной не уставшая седовласая женщина, а шустрая семилетняя Валечка Пашталян. Она с недоумением наблюдает за общими сборами большой семьи. Скоро в Макеевку должны войти немцы, все бегут на восток, а дедушка решил идти на запад, навстречу врагам.
- Пойдем в Хмельницкую область, на мою родину. Там каждый кустик родной, будет, где упрятаться от немцев, - упрямо твердил дед. Валина мама не перечила, терпеливо собирала вещи. Муж был на фронте, она осталась одна с тремя детьми. Вале было 7 лет, среднему ее братику - три, а младшему - всего один месяц.
.. .Дедушка соорудил большую тележку, собрал весь скарб. На тележку усадил бабушку, она с больными ногами не прошла бы и километра. Кроме нас с мамой, он еще взял двух других своих дочерей и их детей. Получилась группа в 10 человек. Тащились мы медленно, до Хмельницкой области путь продлился аж два года. По пути заходили в деревни. Там дедушка нанимался плотничать и тем самым зарабатывал на еду. Моей задачей было собирать по дороге для него окурки и просить у людей хлеб. Приходилось просить и у немцев. Иногда они жалели меня и давали что-нибудь поесть, а иногда гнали прочь.
Вместе с другими ребятишками я собирала мерзлую картошку, колоски, складывая их бережно один к одному. Весной траву собирали. Тем и питались. В Хмельницкой области мы поселились в дедушкиной деревне. Она постоянно переходила то от немцев к нашим, то наоборот. Когда начинались бои, мы прятались в погребах или ямах. Я заметила, что все дети войны вспоминают, как немцы лютовали в русских деревнях. Вот и мне частенько снится один страшный случай из тех лет. Недалеко от нашей деревни стоял партизанский отряд. Однажды к нашему попу зашли партизанские разведчики. На первый раз пронесло. Но поп оказался предателем и предупредил немцев о партизанах. В его доме устроили засаду. Когда в очередной раз пришли разведчики, завязался бой. Но разве трем партизанам можно было справиться с оравой немцев. Одного парня ранило, остальным удалось скрыться. Фашисты прямо ночью развели в центре деревни большой костер, собрали людей и стали штыками подталкивать раненого к огню. Мы все плакали от ужаса, но сделать ничего не могли. Так и сожгли нашего разведчика заживо. Неделю фашисты не подпускали никого к обугленным костям. Потом одна деревенская баба украдкой собрала останки. Сложила их в ящик и до весны прятала. А потом, когда земля оттаяла, захоронила на кладбище. Я все это видела, так как мы жили у самого кладбища.
Когда война закончилась, в деревню приезжала женщина. Долго расспрашивала людей о той ночи. Ее привели на кладбище, показали могилку. Она сильно плакала, потом попросила раскопать могилу. Ей пытались доказать, что все равно ничего не увидит и не узнает в останках своего мужа. Ведь остались только обугленные кости. Но женщина твердила, что у мужа были очень мелкие зубы и она сможет его узнать. Ну, раскопали могилу. Мама нагрела большой чугун воды. Когда ящик открыли, женщины рвала траву, окунала ее в горячую воду и отмывала кости от сажи. Увидев мелкие зубы, она заплакала и сказала, что не сомневается - это ее муж. Собрала останки в гроб и увезла домой.
Один раз через деревню немцы гнали наших пленных. На ночь загнали их в конюшню. Мы, дети, крадучись, бросали им кое-какую еду: жмых, свеклу. Больше-то ничего не было. Для перевязки бросали и всякие тряпки. На следующий день их погнали дальше. Тех, кто не мог идти, расстреливали на месте. Деревенские женщины плакали, просили немцев отдать раненых им. Помню, мама тоже притащила на фуфайке солдата, который был без сознания. Днем мы его прятали во рву на кладбище, а ночью перетащили на чердак. Жил он у нас до тех пор, пока не выздоровел. Солдат был казахом, по-украински понимал плохо, учил нас говорить по-казахски. Когда он уже смог ходить, пришли партизаны забрали солдата. Многих тогда спасли наши женщины. Потом, после войны некоторые из них приезжали в деревню. А наш - нет. Так и не знаем, выжил ли он или погиб.
В конце войны фашисты уже были другими. Один раз к нам ночью зашли двое. Один фонариком посветил на маму. Дедушка испугался и стал ее закрывать собой. Но немец замахал руками, стал что-то лопотать по-своему, достал фотографию и показал нам. «Драй киндер», -говорит. Оказывается, у него дома остались трое детей. Маму не тронули, а днем немец принес нам манной каши и сахару. Это было незабываемым лкомством. Наголодались мы за войну: вместо сладкого ели свеклу, хлеб заменял жмых. Трава, лебеда, гнилая картошка - разве эта еда для ребенка. Пусть наши внуки никогда не узнают, что такое война и голод.Людмила Рябоконь,
«Искитимская газета»,
№9 /3 март 2005 г.
Цветы у мемориала
Не поверила Лидия Семеновна Троценко, что муж погиб. На фронт он ушел в первые дни войны. А в августе 41-го года пришло извещение, что Григорий Николаевич пропал без вести. Сначала сердце обожгла жгучая боль. «Ну, все, не вернется мой Гриша домой, - заплакала женщина, но потом опомнилась, - да что же это я его хороню раньше времени. Ведь не пишут, что погиб - пропал без вести. Может, жив». Она цеплялась за эту мысль долгие годы. Слушала истории о солдатах, которые после плена возвращались домой через пять, десять и больше лет.
Cлушала Лидия Семеновна и ждала своего Григория, упрямо не веря в его смерть. Да и как поверишь, если приходил он почти каждую ночь во сне, веселый и здоровый. Он улыбался и шел навстречу. Оставалось лишь дотянуться рукой. Но сон улетал, а она просыпалась в слезах. Много времени прошло. Лидия Семеновна, наконец, решилась написать, чтобы найти следы мужа. Писала во все инстанции. Ответа не получала, отчаивалась. Вырос сын, женился и тоже подключился к поискам отца. И только в 1983-ем году пришла первая весточка о Григории Николаевиче. Это была справка из Центрального Государственного архива. Текст ее не принес радости: «в картотеке учета потерь в/НКВД значится командир взвода 237 конвойного полка 13 дивизии младший лейтенант Троценко Григорий Николаевич 1913 года рождения, уроженец с. Лапино Таврического района. Пропал без вести 12 августа 1941 года в районе с. Петрово того же района Кировоградской области». Понимая, что отца не вернешь, сын решил найти его могилу. Еще несколько лет ушло на переписку. Геннадий Григорьевич писал в Петровский район. Первыми откликнулись комсомольцы. От них пришел ответ в январе 1983 года. Они сообщали, что в райвоенкомате нашли фамилию Троценко Григория Николаевича в списке воинов, погибших на территории поселка Петрово. Петровский ЛКСМ ходатайствовал об увековечивании памяти бойца занесением его имени на надгробную плиту братской могилы № 440. Через несколько месяцев пришел ответ от председателя исполкома Петровского районного Совета Ю.Н. Бабенко, который подтвердил данные, полученные комсомольцами, и сообщил, что установка памятной плиты на братскую могилу намечено на 9 мая 1987 года. А потом пришла долгожданная телеграмма.
К сожалению, жена Григория Николаевича уже не дожила до того дня. В Петровский район сын - Геннадий Григорьевич - поехал с женой и дочерью. Об этом рассказала Александра Никитична Троценко. Прочитав в нашей газете материалы о фронтовиках, тружениках тыла и детях войны, она решила, что вправе донести до искитимцев историю свекра и мужа. Геннадий Григорьевич почти год назад умер. Его хорошо помнят в Индустриальном микрорайоне, где он возглавлял клуб инвалидов «Сильные духом», который до сих пор работает при библиотеке Индустриального микрорайона. Александра Никитична рассказала, как встретили их в Петровском районе. Ехать надо было далеко, ведь поселок расположен на Украине. До Киева предстояло лететь самолетом, требовалось немало средств. Помог машиностроительный завод, где работал Геннадий Григорьевич, оплатив дорогу в один конец. Для сибиряков Петровский райвоенкомат выделил машину и сопровождающего сотрудника, забронировал места в гостинице.
9 мая у мемориала собрался весь поселок. Очевидцы вспоминали, что бои здесь шли кровопролитные, жестокие. От крови вода в реке была красной. А потом слово дали Геннадию Григорьевичу. Что он мог рассказать? Когда отец ушел на фронт, ему было всего три года. Потому Троценко говорил о том, что знал от матери, как трудно с ней жили, как искали могилу отца. Тяжело ему дался этот короткий рассказ, многие, слушая сибиряка, плакали. Геннадий Григорьевич, его жена и дочь пробыли в поселке несколько дней. А дальше была переписка с учениками школы, в музее которой они оставили фотографию Григория Николаевича. Несколько лет семья высылала деньги на цветы. Их дети клали в День Победы на братскую могилу, к мемориалу, на котором высечена фамилия командира взвода, лейтенанта Григория Троценко.Людмила Ряооконь,
«Искитимская газета»,
№11 / 17 март 2005
Ах, война, что ты, подлая, сделала
22 июня 2001 гола исполняется 60 лет с того момента, когда голос Левитана оповестил о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война, самая жестокая, самая кровопролитная в мире. 1418 дней горела земля. Пена Победе -20 миллионов жизней. Из нашего города ушли на фронт 12000 человек, половине из них не пришлось вернуться на родную землю. И только гранитные плиты и сердца родных и близких хранят память о них. Мы не можем, мы имеем права забывать об этом. Городской совет ветеранов совместно мы не можем, мы имеем права забывать об этом.
Городской совет ветеранов совместно с радиокомпанией "Импульс", начиная с января, предлагали вашему вниманию, дорогие искитимцы, ежемесячную программу "Живая память", в которой мы старались вновь и вновь воскресить в памяти те страшные события ВОВ в воспоминаниях очевидцев. И в день памяти и скорби - 22 июня - мы вновь обращаемся к вам, уважаемые искитимцы, с призывом прийти на Комсомольскую площадь и возложить цветы к мемориалу воинам - искитимцам, а в 23.00 зажечь свечи на подоконниках квартир и домов в память о тех, кто не вернулся с войны.
Тяжелым катком прошла война по людским судьбам. Помяла, изломала, разметала, как легкие осенние листочки. Сорвала с насиженных мест, кого-то бросила в пекло боев, кого-то в глубокий тыл, подальше от взрывов, стрельбы и бомбежек. И неизвестно еще, кому было труднее: тем, кто с оружием в руках защищал Родину, или тем, кто впроголодь работал на победу, ожидая весточки с фронта. И хорошо еще, если это ожидание длилось дома, в родных стенах, в родной деревне, городе. А каково было эвакуированным из прифронтовой полосы и спецпереселенцам?
... оказать помощь в приобретении ботинок, фуфайки
Уже через несколько недель после начала войны, когда фашистские войска разрушающей волной покатились от границы вглубь страны, почти не встречая серьезных преград, в нашем районе был составлен план размещения людей из эвакуации. Проанализировав возможности. Искитима и сельсоветов, руководство решило, что принять можно 2080 человек. Более двух тысяч людей нужно было накормить и расселить. В официальных документах тех лет написано о том, что жилье эвакуированным должно предоставляться за счет «уплотнения местного населения» и частично - из жилфонда предприятий.
И люди «уплотнялись», причем иногда больше, чем могли. Колхоз "Прогресс" Верхне-Ельцовского сельсовета принял 83 семьи вместо 40 запланированных, "Освобожденный труд" (Завьяловский сельсовет) - 62 вместо 20, "Памяти Пушкина" Михайловского сельсовета - 34 вместо 16.
К нам ехали с разных мест. В документах 43 года значатся данные жителей Ленинграда и области, Украины, Белоруссии, Карело-Финской ССР, Мурманска, Калининградской и Смоленской областей, Москвы и области, Орловщины, Крымской АССР, Сталинграда, Курской, Воронежской и Ростовской областей. Прибывших размещали по квартирам и старались обеспечить работой. В отчете от 1 октября 42 года, который председатель Искитимского райисполкома тов. Лексин подал в область, значатся такие данные: прибыло в район 1549 человек, из Ленинградской области - 598, Ленинграда - 167. 773 человека - трудоспособные, определены на постоянную работу 548 человек.
Летели и летели в район телеграммы с сообщением об эвакуированных: "Прибудет 20 семей... Необходимо разместить". "Ожидается 14 семей... Примите меры..." И наши земляки делали все возможное, чтобы обогреть людей, сорванных с насиженных мест войной, делились с ними последними крохами.
В архиве еще один документ, где удалось узнать следующие сведения. С 1 октября 42 года по 1 апреля 43 года в нашем районе проживали 2620 человек эвакуированных, из них 593 ленинградца. Есть данные об обеспечении тех, кто оказался в селах, а их было большинство, продуктовыми ссудами и одеждой. За этот срок им было выдано 1313 кг мяса, 22461 кг картошки, 4712 кг муки сортовой, 221 шт. яйца. Выдавали сахар, крупы, молоко... Эвакуированные получили 232 пары валенок, 180 шапок, 236 пальто, 49 фуфаек.
Очень тяжело жили люди в войну. Архивная папка полна заявлений с просьбой об оказании помощи. Написанные на клочках бумаги, которые удалось раздобыть, разными почерками, с ошибками и без, они кричат о трудностях и нищете военных лет. Другие же документы уже отпечатанные на машинке, но тоже на кое-какой бумаге от картона до кальки, говорят об отзывчивости. В акте от 16 октября 43 года значатся результаты обследования условий жизни гражданки Данешко, приехавшей из Житомирской области в Тальменский сельсовет: "...эвакуированная гр-ка Данешко нуждается в оказании материальной помощи, а именно в приобретении ботинок, фуфайки". А следом подшит документ, что помощь оказана.
Так и жили. Бок о бок, плечом к плечу, делясь друг с другом последним. Люди ждали победы, и она пришла. Эвакуированные покинули Сибирь, на время ставшую им домом. В отчете Искитимского исполкома от 17 февраля 47 года значится: "...по уточненным данным в колхозах Искитимского горсовета эвакуированные не проживают. Секретарь исполкома горсовета М. Ставская"
"Немцы Поволжья в данные сведения не включаются"
Во всех отчетах военных лет ленинградцы идут особым списком. Как только город попал в кольцо, вышло постановление правительства об особом внимании, которое нужно оказывать блокадникам. Но был и еще один особый список. Правда, те, кто в него попал, могли рассчитывать на весьма специфическое внимание. В этом списке значились фамилии немцев, переселенных с Поволжья. Уже 29 сентября 41 года Улыбинский сельсовет составил список из 11 переселенных немцев. 1 октября они появились в Верхне-Ельцовском совете. Вукерт, Шпедт, Эрнст, Мезер, Фрицлер... На Чернореченском цементном заводе работало очень много немцев из г. Бальцер. Почему-то это название больше не встречается. Может, город переименовали, а, может, и расселили полностью.
Немцы обязаны были периодически отмечаться в переселенческих пунктах на предмет присутствия в данном селе или городе. Перебраться из одного в другой можно было лишь по особому разрешению, например, такому: "Председателю Гуселетовского сельского Совета тов. Затееву. Райисполком предлагает дать разрешение о выезде переселенцу Геттингер Виктору Михайловичу вместе с семьей из Гуселетовского сельсовета в Искитим по вызову переселенческого отдела".
Немцев постоянно переписывали, списки то и дело сверяли и уточняли. На особом учете стояли те, кто попал на работу во "Взрывпром" или "Заготзерно". У спецпереселенцев на руках были пронумерованные переселенческие билеты. Номер они обязаны были указывать во всех своих заявлениях, справках и письменных просьбах. Участью немцев с Поволжья в Сибири в годы войны была трудармия, работать в которой приходилось и старикам, и молодежи. Не удалось отыскать в архиве документы о том, что немцам-переселенцам выдавалось продовольствие или одежда. Зато там хранится список из 11 фамилий тех, кто на общем собрании 26 декабря 41 года был принят в члены колхоза "Прогресс". После окончания войны, когда была разрешена реэвакуация, немцам выезд в Поволжье не дали. До сих пор многие жители деревень нашего района носят немецкие фамилии. Чаще всего это потомки спецпереселенцев.
До Сибири фронт не дошел, но старые архивные папки свидетельствуют о том, что и наш район работал на победу. И чаще всего на пределе сил и возможностей.Ирина Пашкова,
«Искитимская газета»
2001 год №73 \ 19 июня
За мешок овса
Через месяц мы будем отмечать 55-летие Победы, на экранах телевизоров уже идут фильмы о войне, о жизни в тылу. Многие из них сняты режиссерами, которые сами войны не видели не помнят да и помнить не могут. Молодые не замечают, а те, кто помнит военные годы легко подмечают, где неточности, а где и откровенное вранье. Готовя свой материал о военном прошлом Искитима корреспондент “К+” обратилась к архивным документам, которым память не изменяет.
В военные годы в Искитиме существовали такие предприятия как Чернореченский цементный завод (причем оно было самое крупное в городе), Известковый завод, артель “Красный строитель” занималась строительством, вязкой рукавиц, имела столярные и сапожные цеха, а также свою хлебопекарню. В ведомстве артели “ Производственник” находился кожевенный, овчинный, гончарный цеха, пошивочная мастерская, кирпичный завод, шорная мастерская и мыловарный цех. Были еще артели “Инбекши- казах”, имени Димитрова, имени Островского,”Красная звезда”, “ Победа”, Лесосплав, две госмельницы, молочный завод, райлесхоз и МТС. Для такого небольшого городка довольно приличное количество предприятий и организаций. На период 1941 года в Искитимском районе было очень много колхозов и совхозов. Нам известно 59, но это только те, документы которых сохранились и находятся в архиве. Один из колхозов назывался “Танк” и располагался в районе остановки Школьной. До сих пор жители города, магазин, расположенный там, называют “Танком”. Все эти колхозы были награждены за доблестный труд в Великой Отечественной войне. Награды эти достались им за поистине тяжелый труд. Об этом свидетельствуют документы Машинно-тракторных станций. В них записывались все решения собраний и приказы. Вот один из них. Приказ: «В Исполнение решения Искитимского бюро Обкома ВКП(б) и Исполнительного комитета областного совета депутатов трудящихся от 18 августа 1941 года. В укрепление трудовой дисциплины приказано:1) Установить график распорядка рабочего дня. 2) Заведующему МТМ, заведующему хозяйством и секретарю завести табеля опоздавших, в которых отмечать всех опоздавших более одной минуты, с обязательной подписью самого опоздавшего...”. За опоздание делалось предупреждение, а за невыход на работу наказание было более суровым. Так, например: “За невыход на работу тракториста Суворова А.Д. в течение 2-х дней 24 и 25 марта, согласно Указу Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года привлечь к судебной ответственности, дело передать прокурору.” Совсем никакого снисхождения не было, если речь шла о воровстве, пусть даже всего одного мешка овса, которое совершил в колхозе “Волна революции” завхоз товарищ Хатунцев. Примечательно, что сначала об этом факте сообщили в заметке “Домашний вор хуже разбойника”, затем случай разбирался на заседании рабочего комитета. Завхозу вменялась “попытка составления фиктивного акта на несуществующий расход овса”.
В результате было принято решение: “Освободить от занимаемой должности т.Хатунцева, с освобождением в суточный срок квартиры с усадьбой МТС. Копию заметки указывающею на факт хищения, передать прокурору для возбуждения уголовного дела против Хатунцева...”. Вот так за мешок овса, человек лишается работы, жилья и попадает под суд. Прочитав это, понимаешь сетования ветеранов: сейчас бы такие жесткие меры в нашей беспредельной стране.
Или еще один приказ по поводу, выражаясь современным языком, дорожно-транспортного происшествия. “ 9 марта т. Лапину была дана лошадь принадлежащая МТС, для перевозки своего имущества с с. Ельцовки на усадьбу МТС. На обратном пути т. Лапин передал лошадь неизвестному лицу, который, переезжая линию Ж-Д, попал под поезд идущий с Новосибирска. В результате этого случая сломаны сани, изувечена лошадь и оказалась непригодной к работе. Приказываю объявить т. Лапину строгий выговор с предупреждением, обязать т. Лапина с помощью ветврача определить состояние здоровья лошади, а в случае невозможного дальнейшего восстановления, продать ее на убой для питания, разницу в стоимости лошади отнести за счет т. Лапина и удержать с его зарплаты ежемесячно от получаемой суммы заработка в возмещение причиненных убытков”. В 1941 году это была трагедия. Лошади тянули на себе все сельхозработы и перевозки.Е.Агеева,
«Конкурент»
№16/ 20апреля 2000 г.
Кто там был, тот знает цену счастья
Так сказала нам много видевшая в своей жизни Антонина Ивановна Григорьева. Речь шла о той войне, Великой Отечественной, которая во многом определила жизнь Тони.
Она родилась в селе Ново-Михайловском Новосибирской области. Жизнь тогда была трудная, кругом одна нищета. Трудились до боли в руках. Подымались с зарёй и шли работать. Умела делать все: и в хозяйстве мамке помогать, и снопы вязать, и сеять. С 8-ми лет работала. Да что говорить, умели в деревне и работать, и гулять. Вечером соберётся молодёжь на хате у одной старушки, тут и песни, и пляски. Дружить тогда родители не разрешали, всё делалось тайком. Хорошо жили тогда, весело. Но вскоре пришла беда, началась война. Мирная жизнь колхоза переменилась. Мужики на фронт ушли, а женщинам вдвойне тяжелей стало.
Повестка
Однажды к нам приехал комсорг с района, агитировать добровольцев на фронт, собралась вся деревня. Мы с подругой всегда ходили на подобные собрания, ведь комсомолки были. Когда он речь сказал, мы с ней тоже решили воевать идти. Тогда мне было 18.Я и представить не могла, куда я поеду и как изменится моя жизнь.
Собирались не долго, вскоре пришли повестки. Неожиданно перед самым отъездом подруга отказалась. Отец не хотел отпускать её, она у него единственная дочь была. Я больше не видела её. Страшно мне было ехать одной, я уж было взадпятки, но отец, он был партеец, председатель колхоза, сказал: “Ни шагу назад. Раз ты хотела добровольно идти - иди. Если погибнешь, будем поминать, а нет, славно тебе служить.” Это были его последние слова. Мамка с сестрами плакали, не хотели отпускать. Всю ночь я не спала перед отъездом. Много гибло на войне, кто знал, вернусь ли я снова к родным? Я думала о жизни, о смерти. И надеялась только на судьбу: что будет, то будет. В колхозе тоже тяжёлая жизнь начиналась.
Война
Было ясное осеннее утро. Единственное, что я помню, везли меня на белой лошади в телеге 30 км до станции. Я вглядывалась вдаль, стараясь запомнить каждый цветочек, каждое дерево. Учили нас на танкистов. Ох, и гоняли там. Как плохая погода, так нас строем куда-нибудь гонят. Где только много луж, команда: “Ложись”. Девчонки разом падают прям в воду, хоть зябко и холодно, что сделаешь, раз команда такая? Жили мы в казармах. Нары стояли 3-х ярусные, я спала на верхних.
В первый год не было ничего для девчонок, выдали нам старые фуфайки, ещё и обрили наголо из-за вшей. Но уж на следующий год нам всё дали: и чулки, и пажи, и гребенки, и даже завивку привезли.
Было нас там около 1000 человек - и парней, и девчат. Конечно, ребята старались подружить. Потайка дружили. А если узнает кто, так сразу на гаупвахту сажали. У меня был жених - лейтенант. Он меня после войны и домой провожал. Встречались мы украдкой в старой прачечной. Нас укрывали две пожилых гражданских женщины. Да, что говорить, дружны крепко все были. Друг - другу помогали, чем могли. Если беда у кого какая - успокаивали все. Мы часто разговаривали о доме. Каждый день, а то и каждую минуту. Вспоминали родных, землю и тот день, когда война началась.
Боялась не за себя
Тяжело было на фронте, особенно вначале: приходилось видеть мертвых, раненых, кровь, слышать стоны. Очень было боязно. Не спала ночами. Впервые,когда я увидела мертвого солдата, очень испугалась. Меня всю затрясло... О своей жизни на войне не думаешь. В бою я всегда шептала себе: “Хоть бы убили, чтобы больше никогда не видеть этой войны”. Помню случай, к нам девушка инструменты подвозила, шофером была, оставила как - то ключ в машине, а сама вперед пошла. Машина вслед поехала, как прижало её к пеньку... И кричали мы, и плакали. Прямо ни за что она погибла. А матери мы написали: “Погибла в бою.” Одна у неё была.
Жили на фронте в землянках. Было сыро и холодно так, что спали всегда в одежде. В обычных условиях на сон отводилось 7 часов, но перед боем мы могли не спать ночами. Поднимали по тревоге, я была связисткой, и где линии связи прерваты, посылают прямо на место боя.
Подвиг
Было это 24 июня 44 года на Белорусском 2-м фронте, когда бои кончились. До этого там шибко воевали. Подбирали мы своих, да и немецких солдат и хоронили, чтоб на земле не оставались, всех в общей могиле. Вдруг видим с девчонками, как немецкий солдат или офицер лазит по нашим, и из карманов вытаскивает документы. Ну, как же нам его поймать? Он мужчина, а мы девушки. Сдать-то живого хотели. Поговорили меж собой и придумали. Взяли проволку, которую носили на себе, связь вели, отщипнули, сделали петлю. Думаем, как бы на шею набросить ему. Не получалось сначала. Потом как бросили ему на голову и потянули разом. Привязали его к дереву, разоружили, показали своё оружие: мол, будем стрелять, если сопротивляться будет. Немец показался мне и не страшным, и не красивым. Просто он был моим врагом - фашистом. Я ненавидела его за то, что он был не таким, как мы, за всех убитых солдат, за своих близких. Он плохо говорил по русски: “Девка рус, девка рус - хорошая девка... Отпустите”. - просил и показывал, что отдаст часы, Да на что нам эти часы. И мы связали его, и доставили в штаб. Именно тогда я получила награду “За боевые заслуги”.
Победа
А один раз мне сильно обожгло ноги. Мы шли в бой, рядом упал снаряд, и как-то загорелись сапоги. Пронзила ужасная боль. Подруга сразу разрезала их, стянула и потащила меня в лес неподалёку. После этого я около двух месяцев пролежала в госпитале.
Все было на войне - и страшно, и плакали. Дни проходили словно в тумане. Часто голодали, особенно когда кухню разбомбят. Перед боем всегда давали по 100 грамм водочки. Давали курева, но я не курила. С каждым днём жить становилось всё трудней.
Однажды, по-моему, после боя - не помню, мы спали в каком-то темном, сыром помещении прямо на грязном полу, а то и где придётся: на мешках, фуфайках. Все были голодны и измучены. Неожиданно в зал ворвался какой-то полевой командир и прокричал тревогу. Все всполошились. Он что-то быстро говорил захлёбываясь и невпопад... Прислушались - о победе, о нашей ПОБЕДЕ. В это просто трудно было поверить. Неужели победа, которую так долго ждали, - думала я. - Домой, теперь только домой. Ведь я не была дома 3,5 года.
Жизнь
Домой нас отправляли хорошо, дали сухой паёк на всю дорогу. Сопровождал нас офицер. Было только начало лета, погода стояла хорошая. Мы прощались с подругами. Ту дружбу, что была у нас там, никогда не забудешь. Война многому научила меня: любить, дружить. Я поняла, что значит родной дом, семья, работа.
Я даже не могу описать волнение, с которым подъезжала к дому. Встречали меня со слезами. Какая была радость! Но, несмотря на победу, в деревне была тоска, не гуляли ни в одном доме, потому что не за что было, после войны одна беднота осталась. Да и людей сколько не вернулось домой? Это действительно была Великая Отечественная Война, которую выстоял наш народ.
И чтобы вернуться к прежней жизни необходимо было ещё много времени и сил. После войны я стала председателем женсовета, 28 лет была народным депутатом в своем поселке. Через год после войны вышла замуж, вырастила и воспитала четырёх детей.
Но воспоминания о войне даже сейчас мучают меня. Бывает снится. Проснёшься, и радуешься, что мир на земле. Кто был там, тот знает цену счастья. Ведь самое главное в жизни, что все живы и здоровы.Алёна Шалтанис,
«Конкурент»
№18 / 4 май 2000 г.
Эвакуация
Сегодня речь пойдет о эвакуированных переселенцах. В годы Великой Отечественной войны очень многие были вынуждены покинуть оккупированные территории. Отправлялись они в разные места, но в основном в Сибирь, где военные действия не проходили и было более менее спокойно. Такие люди вынуждены были бросить все, брали только самое необходимое и покидали свои родные края, уезжая в незнакомую им Сибирь. Конечно, в душе каждый хранил маленькую надежду, что это лишь на время и война вот - вот закончится и они смогут вернуться в свои родные дома. Многие так и не прижились здесь, спешно покидая эти места, когда было дано разрешение. Некоторые люди остались, решив, что обратной дороги нет и нет смысла возвращаться на руины.
Люди были из разных уголков нашей страны. По архивным документам можно проследить из каких городов были присланы люди и как они обустраивались на новых местах. Национальности были самые разнообразные: русские, латыши, казахи, евреи, украинцы, белорусы, поляки и мн. др. Города эвакуации тоже: Одесса, Молдовская ССР, Латвийская ССР, Украинская ССР, Белорусская ССР, Ленинград, Тамбов, Краков, Московская область, Варшава и мн.др. Это непосредственно, те которых определяли в нашем городе, речь пойдет именно о них. Жилье давалось, практически сразу. По документам видно, что расселяли очень много семей по улицам Пушкина и по Советской, а так же за речкой в районе магазина “ Ереван”, в то время его конечно еще не было. Так как поток эвакуированных в 1942 году был большой, иногда заселяли в один дом по нескольку семей. Старались селить вместе близких родственников, чтобы не было больших неудобств. Но при всей помощи, положение в некоторых случаях было крайне тяжелым. Так например, в документах по эвакуированным переселенцам, я нашла заявление от женщины, в котором она просила: “ Прошу принять меры так как у меня четверо детей и трое ходят в яслю. Зарабатываю я в месяц 150 рублей, и эти деньги все идут в яслю, и еще даже должна. Картошки своей нет и нечем питаться. Мне ничего не остается, как просить вас очень устроить моих детей в детдом. Продала последние вещи для того, чтобы прокормить детей. Очень прошу моей просьбе не отказать.” Или вот еще заявление:” Прошу помочь мне в питании, так как у меня имеется двое детей 3 мес. и 6 лет. Сам больной язва желудка, жена умерла и дочь тоже, а внуков нечем кормить.” Думаю, что таких людей было немало. Ведь какое должно быть трудное положение, чтобы отдать своих родных детей в детский дом. Комиссия после проверки установила:” Определить в связи с крайне тяжелым положением девочку четырех лет и мальчика 1,6 лет в детский дом.” Таким образом помощь все - таки была оказана, относились к эвакуированным по- доброму. Однако в те времена через эвакопункт прошли и другие люди, так называемые спецпереселенцы: немцы, калмыки, причисленные к врагам, выселенные насильно, лишенные многих гражданских прав, о том как их судьбы отражены в архивных документах Искитима, читайте в одном из следующих номерах “К+”.Е. Агеева,
«Конкурент»
№ 28 / 15 июль 2000 г.Награда за прошлое
В прошлую среду, 15 января, глава Искитима В.Г.Пфейфер вручил медали «За взятие Берлина» и «За освобождение Варшавы» Михаилу Мироновичу Соколову. Эти награды искали героя 57 с лишним лет.
24 сентября 1942 года Михаил ушел на фронт. Причем, ушел безо всяких повесток, прямо с покоса. На его место встала женщина, а он был направлен на станцию Уштобе, что в Казахстане, откуда и началась его дорога на войну. Михаил Миронович попал в войска связи, немного подучился на полях Узбекистана – и сразу на Орловско-Курскую дугу. Эшелон, в котором он прибыл на поля сражения, разбомбили фашистские самолеты, не дожидаясь, пока новобранцы вступят в бой. Уцелели лишь около 30 бойцов. Политруком было принято решение скрыться в лесах. Несколько суток бойцы пытались наладить связь со штабом. Наконец, это удалось. Им были даны указания, в каком направлении двигаться и где ждать подкрепления.
Так для Михаила Соколова началась война. После этого были многие сражения, освобожденные города. Под Киевом его ранило. Снаряд накрыл траншею, где прятались он, да его напарник. Напарник погиб, а Михаил Миронович долго лежал в госпитале – осколок пробил голову. Документы все во время боя сгорели. В госпитале врач его спросил: когда родился? Всплыла какая-то дата – 24 января 1924 года. Так и записали. Потом Михаил Миронович пытался доказать, что родился еще в 1923 году, но править в документах не стали. Прошел солдат Соколов всю войну и всю Европу. Получил немало наград – восемь медалей украшали его грудь, когда вернулся домой. Знал, что где-то еще две медали есть, но до вручения их ему дело не дошло. В 61-м году обращался он в военкомат с просьбой разыскать медали, но так ему и не ответили тогда. Однажды, года три назад, ездил Михаил Миронович к дочери в Барабинск. На станции Обь сел в электричку мужчина. Сначала все присматривался, а потом подсел и спрашивает: «Ты не Соколов Михаил?». Оказалось – однополчанин. Разговорились ветераны о жизни, о войне, о товарищах. После этого решил Михаил Миронович найти свои медали, и снова отправился в военкомат. А дальше были поиски и запросы документов, письма, ответы, поездки в Новосибирск. В общем, дело затянулось. А по осени приходит письмо, в котором и сообщается, что «ваши медали переданы в областной военкомат для вручения их вам». Обрадовался ли Михаил Миронович? Конечно, ведь это не просто железки. Каждая из наград – это память о тех днях, о погибших товарищах, о том, что жизнь прожита не зря. Теперь к этим двум медалям Михаилу Мироновичу полагаются два креста: польский и французский и ордена Славы. Найдут ли они ветерана? Михаила Миронович на это надеется.«Конкурент»,
№4 / 22 января 2003 год
Письма, опаленные войной
Письма с фронта! Короткие, скупые, написанные в перерывах между боями, в землянке, при тусклом свете коптилки или в окопе на ложе автомата, на клочке бумаги торопливым неровным почерком. В большинстве — лаконичны: жив, здоров, бьем фашистов...
Невозможно без волнения читать строки, в которых двадцатилетние юноши и девушки, обреченные на смерть, учат выдержке и спокойствию отцов и матерей, стараются облегчить их страдания. Они совсем еще юные, пишут о том, что каждый человек смертен, но все дело в том, чтобы прожить жизнь достойно, и если потребуется — отдать ее для счастья других.
Письма с фронта родным пишет Мелжевский Ануфрий Валентинович: «Добрый день, милая семья! С фронтовым приветом к вам ваш Ануфрий. Сообщаю, что я жив, здоров, чего и вам желаю в дальнейшей жизни. Получил два письма от Виктора и Павлика и на днях еще два письма от Тоси и Павлика. Так что от вас получаю на 12-е сутки. Не знаю, как скоро вы получаете. Благодарю всем сердцем сестрицу и братишек за родную память. Еще сообщаю, что в данное время нахожусь на передовой...
Жизнь проходит весьма весело: по сторонам и над головой свист снарядов да музыкальная мелодия пуль. Но ничего, все проходит мимо. Конечно, сейчас как никогда хотелось бы быть дома, но дорога домой ведет через Берлин. Пишите как ваши успехи, где Мария с Алексеем. Не сокрушайтесь, мама дома все равно будем. Желаю успехов ваш Мелжевский. 15 октября 1944 года». 10 ноября 1944 года снова письмо домой: «Добрый лень, милая семья! С фронтовым приветом ваш сын и брат А. Мелжевский. Сообщаю вам, что нахожусь на старом месте, и здоровье также по - старому. Уже более 10 дней от вас нет писем так что начинаю скучать. От Виктора нет ничего, от Кости никакой вес точки...
Ну, а теперь немного про погоду. Здесь осень в полном развитии: весь лес пожелтел, уже осыпались листья. И вот сегодня летел первый снег и, что называется, с этого дня начинается слякоть. Но холодов больших нет.
Перед праздником получили теплое белье шапки и новые ботинки. А на передовой давно уже все в стеганом. Так что все в порядке осталось в поезд да домой, но дорога через Берлин, так что спешим, надеемся зиму 45-го встретить свежим дыханием Сибири. Итак, на этом кончаю. Пишите чаше и обо всем.
Желаю вам, дорогие мои, здоровья и дождаться нас домой. С искренним чувством А. Мелжевский. Целую всех. До свидания. 10 ноября 1944 года».
В письме брату Виктору Ануфрий описывает подробно погодные условия на фронте, пишет о своем здоровье. В конце письма пишет: «Дорогой братишка, пиши, когда пойдешь в армию».
И вот в письме Ануфрия к родным от 5 июля 1945 года мы читаем, что Виктора в живых уже нет, он погиб на фронтах Великой Отечественной войны.
«Добрый день, дорогие родные, с фронтовым приветом ваш Ануфрий. Тяжело не упомянуть имя Виктора, и долго-долго звучать будут его слова: «Встретимся, поговорим». Да, он жаждал встретиться со мной, с домом и рассказать обо всем. Но немые слова его товарищей говорят о нем, как о неугасимой юности нашего Виктора. Еще нет точных подтверждений, но какой-то внутренний звук говорит: что-то не так, а вдруг, на радость, получим письмо от него самого, ведь может случиться и так. Но что бы там не случилось, должны пережить. Меня очень тревожит отправка Павлика. Может быть, опять долгое время не придется встретиться с братишкой. Я сейчас нахожусь в пути следования в Россию. Уже полтора месяца в дороге, поэтому я вам долгое время не писал. Сейчас пишу с Бреста, с Западной Белоруссии.
Ну, а как с коровкой? Какие новости домашние и вообще. Привет сестре Тосе с сынишкой, сестре Анне, тете. Еще, наверное, долго будем ехать, так как путь долгий. Оставайтесь живы и здоровы. Целую маму и всех вас, мое маленькое семейство. До свидания. А. Мелжевский. 5 июля 1945 года».Г. Рудь,
«Знамя коммунизма»,
№41 /12 марта, 1988 г.
Земляки - герои
На территории Искитимской школы № 2 в канун семидесятилетия Великой Октябрьской Социалистической революции установлен памятник — горельеф нашего земляка Семена Васильевича Позолотина сына бедного крестьянина деревни Черноречки.
Это северная часть нашего города Искитима, наш район, где живем и учимся мы наследники чернореченских борцов за Советскую власть, потомки отважного партизана гражданской и Великой Отечественной войн.
С детства был Семен Васильевич трудолюбив, скромен и добр, любил речку, лес и поле. Любимые игры — бабки и мяч. Дедушка его был пасечником. И оставил в его памяти самые прекрасные и теплые воспоминания. В грозные годы гражданской войны в составе Тасеевского партизанского полка Позолотин защищал Тасеевскую крестьянскую коммуну. В декабре 1919 года Красная Армия, громя колчаковцев в районе Канска на базе Тасеевских партизанских от рядов организовала три полка, которые влились в состав 27-ой Омской имени Итальянского пролетариата дивизий.
В составе 3-го Енисейского полка Семен Васильевич пре следовал и громил банды белогвардейских генералов Красильникова, Каппеля, Гофмана и других колчаковцев. В бою за Богучаны был ранен. После лечения в Богучанском госпитале был по состоянию здоровья демобилизован из рядов Красной Армии и вернулся в родную деревню Черноречку строить новую жизнь.
После гражданской войны Семен Васильевич находился на передовой линии в борьбе за социализм. В годы смертельной опасности Родины, ему опять пришлось взять на себя тяжелое бремя ответственности перед будущим — защищал подступы к Москве на Родофоминском направлении. Раненый оказался в плену. Из концлагеря бежал в белорусские леса. Отыскал партизан и стал бойцом 600-го Могилевского партизанского отряда. В 1942 году комитетом Могилевского подполья был устроен на работу мастером железнодорожных путей на станции Могилев-2 с заданием узнавать и сообщать в комитет подполья о времени движения поездов.
В феврале 1943 года фашистская разведка вышла на его «след». Руководство Могилевского подполья, спасая его, предложило уйти в лес. Лес — родная стихия его молодости, здесь он строил маскировочные теплые снежные укрытия для партизан, участвовал в операциях по разгрому карательных отрядов противника, устраивал с товарищами диверсии на дорогах.
В 1973 году соратники Могилевского подполья нашли партизана-сибиряка и вручи ли ему партизанский билет и награды. Они хранятся в Искитимском музее. До конца своей жизни сохранил Семен Васильевич в памяти слова песни своей партизанской молодости «Стальною грудью врагов сметая, шла с красным стягом 27-я». Ветеран, партизан гражданской и Великой Отечественной войн трудился в больнице. Давно уже учащиеся школы № 2 ведут поиск земляков-партизан. Готовим материалы к открытию музея.С. Красилов,
Н.Потапова,
«Знамя коммунизма»,
№67 /27 апреля, 1988 г