|
Старое письмо Ей 17 лет. Она живет в 21 веке. Прошлое столетие кажется ей далеким и нереальным. Вернее, казалось. Однажды, разбирая старые вещи, она наткнулась на старое письмо. Посмотрела на конверт: это было фронтовое письмо ее прадеда Григория Ивановича Рыкова. Желтые страницы в крупную клетку исписаны карандашом. «16 августа 1941 года. Здравствуйте, дорогие родственники, друзья, товарищи по классу и родине...». Сегодня это обращение адресуется и ей — шестьдесят лет спустя! Она не видела его - живого. Только старые фотографии в альбоме: смуглое большеглазое лицо, широкий разворот плеч. Но так странно, что он писал - это. «Не успели уснуть, как началась артиллерийская канонада со стороны бандитского фашистского логова ( в 4 часа). ...22 июня. Фашистский пес с взъяренной бандитской рожей воровским образом нарушил наши границы. Несколько недель он крался к нашим границам, как бандит, и вот сегодня, в воскресный день, ворвался за добычей...» Она знает, что прадед служил в Литве, но так невероятно, что в первые дни войны он стоял на защите родины. Так странно все это читать... «За несколько минут надо было собраться и отправиться по своим местам, но не тут-то было. Люди не вооружены, лошади не готовы...» Ветхие страницы задрожали в ее руке, будто это она была сейчас там и металась в панике: что же делать? «Враг, как зверь, как самая ядовитая змея, бросался на наших пограничников. Открыв огонь со своей батареи, мы 4 часа держали бой, не считаясь ни с какими трудностями...» Девочка перелистывает страницу за страницей. Она не видит этой комнаты, разбросанных вещей. Она - там, уже в окружении фашистов. 17 человек ночами пробираются через леса в направлении Латвии. Каждый день - перестрелки с теми, кто лицемерно называет себя партизанами - литовскими изменниками. На девятые сутки в живых осталось только трое. «8 суток ни крошки хлеба, только вода и трава. Доберемся ли до своих?» Она глотает слезу. Ей сейчас так же трудно и страшно, как им. Еще через несколько дней он остается один, но все равно идет. Потом - плен, допросы, побои. Там Григорий Иванович узнает, что его семья успела эвакуироваться (он не знает, что в Казахстан). Это дает ему силы пережить все унижения и издевательства. "Сначала расправлялись с мужчинами, гоняли на четвереньках, заставляли, как животных ртами есть траву, потом. - на «водопой», в вонючий пруд. Помучив несколько дней, расстреливали. Женщин и детей мучили дольше, несколько месяцев - тяжелыми работами, побоями резиновыми плетками и прикладами винтовок. После этого изможденное «стадо» гнали в лес и полуживых закапывали в огромные ямы... Младенцев закалывали штыками или, взяв за ноги, ударяли о дерево...» Письмо выпало из рук девочки. Она закрыла лицо руками, плечи затряслись от безудержных рыданий. Последние строчки - о его побеге из плеа - она прочитала сквозь пелену слез. Прадед не дожил до Победы. Она знала, что он был убит во время войны. И сейчас -только сейчас! - она прощалась с ним, оплакивала его память. В сердце ее было смятение: боль, гнев, жалость, огромная благодарность и - почему-то! - чувство неясной вины. Хотя - не «почему-то». Потому что этого забывать нельзя. Аккуратно сложила пожелтевшие листочки, положила в конверт. Она не забудет. Не позволит забыть будущим детям и внукам. Я обещаю тебе, прадед! Юлия АБРАМОВА Искитимская газета №19, 8 мая, 2003 г.
|