Вперед на запад
Григорий Филиппович
Заболотский знал, что в армию его призовут в сорок первом году: как
говорится, срок подошел. Вот только планировал он мирную жизнь охранять,
а не воевать... Когда началась война, он уже год как жил в Кокчетаве,
что в Северном Казахстане. Сразу же захотел пойти на фронт
добровольцем. Отговорил его от этой затеи старший брат Василий: "Сначала
я уйду. А ты, как младший, дождись повестки". Долго ждать не пришлось.
В декабре 1941 года девятнадцатилетнего Григория отправили в
Семипалатинск в военно-пехотное училище. А в 42-м он был уже на фронте.
Сначала служил артеллиристом, затем разведчиком в моторазведроте, на 2-м
Украинском. Ветеранам всегда было и есть, что рассказать о тех лихих
годочках. А Григорий Филиппович, к тому же, с детских лет был человеком
творческим: неплохо рисовал, пытался писать стихи. После выхода на
пенсию решил переложить свои воспоминания на бумагу. В прошлом году, в
серии "самиздат" в свет вышла его книжка "Воспоминания''. Отрывок из
его рассказа мы и решили опубликовать.
Наша моторазведрота прибыла в Будапешт 21 января. Столица Венгрии приняла нас не очень приветливо. Шли бои в Пеште. Мы остановились в жилом массиве вблизи капитального и очень красивого моста через Дунай. В нашу задачy входило выявление огневых точек противника и ликвидация оставшихся групп сопротивления. Каждый дом, этаж, квартира брались с боем. Гитлеровцы да и мадьяры сопротивлялись упорно...
Это произошло в самом начале февраля. Засевшие в одном из многоэтажных домов немцы не хотели сдаваться. Когда бой закончился, кто-то из солдат сказал, что в подвале еще есть немцы. Освещая фонарями путь, мы ворвались в подвал, заполненный людьми. В испуге они жались вдоль стенок, оставляя узкий проход посередине. По обе стороны прохода была раскинута импровизированная постель, где находились старики, женщины, укрывающие собой свих детей.
- Товарищ, - вдруг слышу мужской голос из толпившейся кучки мужчин. Я направил луч фонаря на пожилого мужчину. О робко приблизился к нам, оставив сограждан . – Там есть немцы, - он заговорил почти чисто по-русски и показал в противоположную сторону подвала.
Без помощи мирных жителей в такой гуще людей нам было трудно выискивать немецких солдат. Когда же подвал всё же был очищен от гитлеровцев, к нам подходили осмелевшие мужчины и женщины.
- Гитлер капут! – они говорили в надежде на то, что мы их непременно поймём. – Хорти капут!
О Хорти мы мало что знали, но наш добровольный переводчик коротко объяснил, кто он есть, этот Хорти, успокоил соотечественников.
- Откуда вы знаете русский язык? - спросил я его.
- Плен, - ответил он. - Во время германской войны был в плену. В Омске. В Томске был.
- Сибирь?
- Да, да Сибирь. Я там работал. Домой вернулся в девятнадцатом году.
Мне было интересно вот так далеко от моей родины встретить человека, который был в Сибири, когда меня еще не было на свете.
- Я тоже Сибиряк!
- О-о! - воскликнул он. - Сибиряки хорошие, веселые. Поют под гармошку.
Подумав немного, он негромко запел:
Я у шмарочки на лавочке
Просился ночевать
Дальше мы уже продолжали вдвоём:
Дорогая моя шмарочка
Никто не будет знать...
Когда мы пропели, он ещё долго что-то говорил собравшимся и указывал на меня пальцем, повторяя "Сибирь"!
14 февраля столица Венгрии была полностью очищена от немецких войск. Вперед на запад! С этими словами, ставшими крылатым выражением для всех солдат и офицеров, мы рвались в бой и побеждали. Наша моторазведрота оставила Будапешт так же неожиданно, как и вошла в него. Впереди нас ждали жаркие бои.
Искитимская газета, №75-76, 22-24 июня, 2000 г.