Судьба ветерана
Человек помнил много и хорошо. За плечами почти сто лет, а память живет назло времени. Она вытягивает из далекого детства кусочек жизни... и вот он двенадцатилетний. Яша Кузнецов стоит перед домом помещика. Вокруг шумят крестьяне — требуют землю и волю. Хозяин на крыльце разводит руками: «Что земля у меня в кармане что ли?». Посулил ключи от склада — пошел, якобы, за ними. А сам быстрее звонить в Белгород, звать на помощь войска. Это потом в учебниках по истории появится раздел о первой русской революции с горящими помещичьими усадьбами. А пока, брат Яши с товарищами рвали телефонный провод, ломали двери склада, делили добро...
Первая мировая война. Ужас сражений на Пинских болотах с лихвой испытал молодой унтер-офицер Яков Кузнецов. Как-то раз ротный сказал: «Братцы, революция — царь отрекся». Сказал и исчез. А вскоре приехал генерал Корнилов. «Товарищи, стоять надо до победы. Если победят немцы, то за контрибуцию и ваши дети не расплатятся». Приезжали большевики: «За что кровь проливаете?». В восемнадцатом женился. А вскоре военный смерч закружил вновь. Колчак, партизанский отряд, потом регулярная Красная Армия. Запомнился случай с полковником Окуневым, когда в огрубевшей его душе шевельнулась жалость к крестьянам-заложникам: «Грех от Бога будет за ваш расстрел. Идите лучше хлеб убирать». А вот сестру запороли до смерти деникинцы в Европейской России. Предлагали вступить в партию. Отказался. Не мог смириться с деятельностью продотрядов. Отец написал из дома, что забрали все зерно, даже на семена не оставили. Третья война вторглась в хорошо налаженный быт больницы в Быстром Истоке, где Яков Никанорович был завхозом. Завел 10 коров, 7 лошадей, 18 десятин под овес. Дешевое молоко, мясо для больных. Его хвалили. Уже будучи в действующей армии получил письмо от сестры: «Все растащили, коровы и лошади сдохли». Под Сталинградом началась и закончилась эта война. Ходил около смерти. После одной переделки командир признался: «Я думал ты погиб — хотел писать похоронку...». Авиационная бомба разорвалась в двенадцати метрах. Лопнули перепонки. Но врачи успокоили: «Совсем не оглохнешь». И оказался солдат далеко за линией фронта, в Свердловске, где одних только заключенных было 800 тысяч. Там размещался исправительно-трудовой лагерь. Зеки строили военный завод. А ветерану трех войн была уготована злая участь. Два года простоял он на вышке. Две смены по шесть часов. Шесть часов на отдых. И так по замкнутому циклу. В день давали 500 граммов хлеба Заключенным — 800 граммов, если выполняли план. От долгого стояния распухли ноги. Наступила полная слабость. Врач рекомендовал службу не связанную с ходьбой, и в тёплом месте. Сержант решил по-своему: «Выбирай любую вышку». Смерть, не взявшая в трех войнах, подобралась теперь. Все-таки попал в больницу, а оттуда настоял чтобы отправили Новосибирск. Там брат в обкоме работал — помог. После лечения определили вторую группу инвалидности. С 1957 года Яков и Никанорович живет в Искитиме. Имеет двух внуков, четырёх правнуков, трех праправнуков. Вместе вот с этим потомством принес он на суд Вечности свою философию: «Я старый человек, нигде не работаю, но на самом деле приношу государству огромную пользу. Я не совершал в жизни зла. Значит на меня не нужны судья, милиция. Отношения между людьми должны строиться на христианской любви». Я поинтересовался о истоках этого религиозного мировоззрения. Оказалось, что Яков Никанорович в детстве окончил с отличием церковно - приходскую школу и ему подарили Евангелие. А он пронес его через всю жизнь. Не чужд этот и политике. На референдуме голосовал за Президента. Считает, что реформы все-таки приведут к лучшему. Не сразу, конечно. Не мыслит себе возвращения к старому, когда за 75 лет в крестьянине был убит хозяин. Три часа очень малое время, чтобы понять человека. А ведь он старался и до меня донести до меня свою правду, свою жизнь К. МИШЕНИН Искитимская газета, №52, 9 мая, 1993 г.
|