|
Руку свою он оставил в прорыве Более 32-х лет, еще в бытность свою будучи директором Легостаевской средней школы, познакомился я в районе с директором Калиновской восьмилетки Дмитрием Максимовичем Роговым, и тогда уже узнал о его фронтовой судьбе и необычной скромности. И вот в канун 50-летия полного снятия блокады Ленинграда решил с ним повстречаться, да не тут-то было. С огромным трудом, после нескольких неудачных попыток, через его брата, через Линевский совет ветеранов удалось все же побеседовать с ним и выяснить все подробности его участи я в первом прорыве блокады и понять, насколько тяжело ему вспоминать все пережитое при этом... В августе 1941 года Сузунский райвоенкомат призвал молодого паренька после сдачи экзаменов за 2 курс педучилища в Киевское военное училище связи, эвакуированное в Красноярск. Через десять месяцев ускоренного обучения новоиспеченного лейтенанта направили в резерв Московского военного округа, где в г. Алексине под Тулой формировалась 102 отдельная стрелковая бригада, предназначенная для прорыва. Осенью1942 года эшелон прибыл на Ленинградский фронт, под бомбежкой разгрузились на берегу Ладожского озера и на катерах переправились на противоположный берег, заняв боевые позиции в районе Парголова, а к началу 1943 года продвинулись к левому берегу Невы, недалеко от ее истока из озера, в районе поселка им.. Кирова. В мерзлой земле обрыли землянки, окопы. Взвод связи лейтенанта Рогова находился в составе 3-го батальона на правом фланге нашей обороны, а на том берегу Невы располагались траншеи, блиндажи и укрепления немцев, казавшиеся неприступными. Их надо было прорвать, чтобы соединиться с войсками Волховского фронта и разорвать смертельную удавку на шее блокированного Ленинграда. Бойцы 102-й ударной бригады в нетерпении ждали сигнала к началу атаки. И вот он грянул 12 января, да еще какой! Такого артналета еще не знала невская земля. Несколько суток громили наши орудия и минометы вражеские позиции на всем участке прорыва, а 14 января началось наступление. Батальон в едином прорыве преодолел по льду Неву, но сразу же попал под жесткий обстрел немцев. Залегли на том берегу в глубокий снег, преодолели ползком небольшой участок, заросший кустарником до дороги, и вдоль дороги короткими перебежками, по обочинам и кюветам, под разрывами снарядов и мин, связисты потянули свои провода, не отставая от бегущих впереди бойцов. Дмитрий Максимович бежал впереди, когда в нескольких метрах от дороги вспыхнул разрыв мины. Он мгновенно бросился на снег и уже, падая, почувствовал, как обожгло правое плечо выше локтя. Упал и удивился, что уж как-то неестественно вывернулась правая рука, сжимавшая пистолет, да услышал какой-то неприятный хруст, заглушенный смертельным криком бегущих рядом сержанта Осипенко и рядового Карпова, убитых разрывом этой же мины... Все убежали далеко вперед, где виднелись трубы и здания 8-й ГРЭС, откуда били немцы, а сколько времени он пролежал на снегу, не помнит, так как в шоке ничего не соображал. Очнулся от страшной боли и холода. Левой рукой приподнял потерявшую чувствительность правую руку и увидел, что вся шинель залита кровью. Попробовал встать, и потерял сознание. Только через несколько часов, когда немцев выбили из ГРЭС, вернулся и разыскал его связист Кондратов, перевязал ему индивидуальным пакетом перебитую почти насквозь руку, под непрерывным обстрелом немцев перетащил через дорогу в широкую водосточную трубу, где уже находилось несколько раненых, и побежал за санитарами. Рогов помнит, как раненый в ногу капитан, попросил под расписку отдать ему пистолет, и вновь впал в забытье. Ночью его вместе с другими ранеными переправили на левый берег Невы, где стояла палатка медсанбата, внутри которой было жарко от докрасна раскаленной печки. Замерзший до окоченения лейтенант протянул к ней левую руку и обжег себе пальцы. На его правую руку медики лишь взглянули и первым же рейсом отправили в полевой госпиталь, где воен врач 3 ранга (капитан со «шпалой» в петлице) сразу же положил Рогова на операционный стол, предварительно спросив, куда дел пистолет, это он еще запомнил, а вот как отрезали ему руку, не чувствовал... Очнувшись утром, он смутно стал припоминать вчерашние события, потом пощупал левой рукой правое плечо и вместо руки наткнулся на окровавленный комок ваты и бинтов. Потом пару недель пробыл в Ленинградском госпитале, но там долго таких, безруких и безногих не держали, зато впервые побывал в городе Ленина, о котором так долго мечтал. Но это был уже другой — блокадный Ленинград. Встретил в госпитале раненого капитана Скибу из 102-й бригады, который рассказал Рогову, что через три дня наступательных боев — к 17 января от их усиленного 3-го батальона, насчитывавшего 1000 человек, осталось всего 27 бойцов. Вот она — страшная цена первого прорыва блокады у этой проклятой ГРЭС. Кстати, после войны Дмитрий Максимович ездил в Ленинград, побывал на месте прорыва, нашел место, где его ранило и узнал отстроенное заново здание 8-й ГРЭС у нового г. Кировска... А потом, безрукого лейтенанта одели в теплое белье, его же меховую душегрейку, полушубок и валенки и через Ладожское озеро отправили в тыловой госпиталь в г. Сокол, потом в Пермский, где он заново учился одной левой заворачивать самокрутки, застегиваться, одеваться и, самое тяжелое, писать левой рукой. Летом 1943 года его комиссовали по чистой и отправили домой инвалидом. Однако не впал в отчаяние Рогов и, как решил еще до войны, посвятил себя делу обучения и воспитания детей. Осенью 1943 года в самый разгар Отечественной, поступил в Барнаульский учительский институт с 2-годичным сроком обучения, находившийся тогда в г. Камень-на-Оби и после его окончания, с 1945 года, учительствовал и руководил сельскими школами нашей области. Закончил пединститут и четверть века отдал одной только Калиновской 8-летней школе, откуда и вышел на пенсию. Сейчас с семьей живет в р. п. Линево, часто болеет, держится на одних лекарствах. И хотя ему, как инвалиду войны, эти лекарства должны предоставляться бесплатно, но... В общем, даже двойной пенсии не хватает, от мучительных головных болей иногда теряет сознание и чувствует себя совсем скверно. В долгие бессонные ночи анализирует происходящие сейчас события и, обладая огромным жизненным и профессиональным опытом, делает свои выводы. Во-первых, сегодня уже никто не гарантирует фронтовикам и труженикам тыла минимального размера пенсий, пособий и социальной помощи даже на границе выживания и их положение с каждым днем ухудшается в связи с ростом цен. А таких в стране уже более 100 млн. и в 1994 году от банкротства, остановки предприятий и массовой безработицы численность населения с доходами ниже границы выживания еще более растет. Во-вторых, несколько месяцев жизни на таком нищенском уровне потребления неизбежно приведет к физической и духовной деградации, когда человеку никакой врач не поможет. В-третьих, когда встречаешь одну такую несчастную судьбу — надеешься еще на случайность. Но когда их много, а вы зайдите в дни приема в горрайсобесы и сразу увидите, сколько их, горемык — это уже океан людской скорби. Посмотрите на закутанных в старые платки старушек, волокущих по снегу тяжелые сумки и тележки с жалким скарбом на продажу, чтобы накормить себя и внуков. Обратите внимание на фронтовиков с боевыми наградами на истрепанных за десятки лет пиджаках, пересчитывающих гроши у прилавков магазинов и подвергающихся издевательствам в очередях за то, что не могут позволить себе купить дорогие продукты. Кстати, о духовной деградации, которая как чума распространяется на молодежь. Как педагог, всю жизнь воспитывающий детей, он с ужасом отмечает, что никто уже ни в городе, ни в поселке не предлагает несчастным старикам помощи. Что в автобусе и электричке давно уже не уступают места пожилым: садится молодой, циничный и сильный. В Линево старики стали бояться открывать дверь на стук, не веря, что кто-то придет с добром. Страшатся приглашать к себе помощников — ограбят и убьют. Они такие беззащитные, их так просто обмануть и обидеть. Дело дошло до массового отключения радиоточек — пенсионеры уже не в состоянии их оплачивать, а скоро за жилье придется платить десятки тысяч. Поэтому и не верят уже никому: ни правительству, ни начальству, ни депутатам. Все только обещают, а пора бы уже и что-то для стариков сделать: они кровью, потом и жизнью это заслужили. А. ЛЕВИН, зам. председателя совета ветеранов города и района. Искитимская газета , 14 апреля, № 45, 1994 г.
|