"Серая шинель прожженная, Родиной дареная..."

М арии Степановне Ворониной в июне 2016-го исполнится 94 года. Частью большой войны она стала 20-летней девчонкой и дошла до Победы. Воевала в зенитной артиллерии, одновременно исполняя обязанности санинструктора. Из одного боя вынесла 40 бойцов. А когда командир, испугавшись за нее, вскрикнул: «Маша, да ты вся в крови!» - ответила ему: «Это людская кровь. . . »

ЖАВОРОНКОВА - ее девичья фамилия. Ж аворонковы были и мама с папой, и 13 братьев и сестер. Поддавшись на уговоры отцова брата, приехали они из Смоленской области в Сибирь. Тот писал, что жить здесь легче, земля лучше. Уговорил, и семья со всеми 14-ю детьми и бабушкой переехала в Сибирь. А перед самой войной умерли в течение несколько дней почти все Марусины братья, сестры и отец с бабушкой - отравились пшеницей, купленной на базаре. -Так получилось, что мама, брат Петя, сестренка Верочка и я не ели эти оладьи и остались живы, - рассказывает Мария Степановна. - А когда похоронили всех, мама слегла в больницу, а Верочка простудилась, заболела воспалением легких и тоже умерла. Остались мы в 1938 году с братом Петей, младшим меня на несколько лет, мамой - едва пережившей эту трагедию и очень слабенькой, и сестрой моего отца, тетей Марией, в шахтерском городе Кисилевске. Мария всегда мечтала быть врачом, очень ей нравилась профессия людей в белых халатах. К 1941 году она уже три года работала в Киселевской горбольнице №1 медсестрой. С началом Великой Отечественной к обязанностям Маруси добавилось принимать раненых, заботиться о них, чтобы быстрее вернуть в строй. Окончила курсы медсестер запаса Общества Красного Креста и Красного Полумесяца. В октябре 1941 года на «отлично» сдала выпускные экзамены, а в феврале 1942 года ей пришла повестка в военкомат. -Мама плакала и говорила: «Что же я буду делать? Одна ведь дочка у меня осталась». Но ей говорили, что и дети из других семей, где их тоже помалу, идут на фронт. Так я и попала-на войну. Хорошо помню, что нас - девчат - было много, целых 27 вагонов. По Сибири ехали все вперед и вперед, а уже к фронту подъезжали - там, как могли. Едем вперед, а как бомбежка - назад поворачиваем. Ехали так целый месяц. Привезли нас на станцию Купянск, под Харьков. Зесь проходили учебу: изучали винтовку, пулемет ДШК, автомат, зенитную пушку. Изучали противогаз, учили наизусть присягу и учились стрелять. -Выдали мне шинель - до пяток длиной, и ботинки дали 42 размера, и определили меня к пулемету ДШ К, - рассказывает она. - А фашистские самолеты налетали на нас и бомбили. До конца 1942 года я так воевала. Мы двигались то вперед, то назад, то наступали, то отступали. Тяжелое это было время. - Помню, один раз было - только сварили суп, как бомбежка. Мы этот котел с супом сначала на порог поставили, потом в угол, потом в середину землянки! Потом накрыли его, чтобы земля от взрывов не попала - а сами на передовую. И в это время снаряд как жахнет - и нет ни землянки, ни нашего супа! Выдавали сухой паек. Однажды выдали сахар на неделю вперед. Ребята сразу свой сахар съели, а девчата берегли. Во время бомбежки снаряд попал в землянку к девчатам, и все их запасы пропали. Так вот тоже бывало. Но с тех пор мы тоже не берегли сахар, съедали сразу. Однажды мы охраняли аэродром, с которого взлетали наши самолеты. Вдруг видим, фашистский самолет летит, да низко так. Увидел, что это аэродром и давай бомбить. Залегли мы в окопах, а немец прямо над нами летит, бомбит. Низко так летит, мы и головы поднять не можем. Вдруг парень, молодой боец, который обычно сидел на штурвале зенитки, выскочил и в одиночку открыл огонь по самолету. Видим - горит самолет и к земле идет! Подбил-таки, молодец! Ему медаль дали «За отвагу», за то, что не испугался, спас столько техники, самолетов и личного состава. Это был мой будущий муж Виталий Воронин. Но тогда я не знала, что он будет мне мужем. Мы и не думали об этом, не до того было в то время. Вскоре Марию направили в Воронеж: - Командир вызывает меня и говорит: «Нам нужны медсестры, а не пулеметчицы. Будете санинструктором в 8-й батарее 3-го дивизиона». А в этой батарее несколько человек заболели сыпным тифом. Был дан приказ сделать дезинфекционную камеру и пропарить всю одежду, в швах которой жила тифозная вошь. А как ее сделать в полевых условиях? Начальник батареи, старший лейтенант, сказал: «Возьмите металлическую бочку и положите туда всю одежду, какая есть у бойцов, а под бочкой огонь разведите». Приказ есть приказ, он не обсуждается. Но я плакала, понимая, что в такой «дезкамере» вся одежда просто сгорит, нужно по-другому. Набралась смелости, пошла к начальнику, сказала о своих опасениях. Начальник отнесся с пониманием, выделил мне в помощь трех бойцов. И стали мы кто готовить землянки для дезкамеры, кто крючки для одежды делать, кто солому носить. На этих вешалках подвешивали одежду внутри землянок, и она прожаривалась. Обработали так всю одежду и переодели солдат. Больше случаев заболевания сыпным тифом у нас не было. Рассказывает Мария Степановна, как сбивала фашистские самолеты: -В 8-й батарее была МЗА - малокалиберная зенитная артиллерия. Хоть я и была санинструктором, но обязательно изучала эти пушки. Если в бою убивали бойца, то я его заменяла. У каждой пушки было: заряжающ ий, наводчик, прицельный, открывающий ящик с патронами, набивающий патроны и командир орудия. Чтобы мы не спутали свои самолеты с немецкими и не подбили свой самолет, мы каждый день получали Донесения из штаба, какой на сегодняшний день сигнал «Я - свой». Каждые сутки был новый сигнал, чтобы фашисты не воспользовались. Например, два зеленых, один - красный. Фашистский самолет находили в небе прожекторы и вели его, пока мы не собьем. Немцы шли по пятам, самолеты бомбили, а задача нашей части была сопровождать эшелоны с людьми и боеприпасами, которые шли на фронт, охранять станции и мосты и сбивать самолеты врага. Брали мы станцию Алексеевка. И командир батареи нам говорит: «Ночь будет жаркая, слушайте мои команды!» Кругом пехота, конница, пулеметы... И вот как закричит командир: «Врассыпную ложись!» Я ему: «А пушку как?» Он кричит: «Пушка - это железо! А человека двадцать лет растить надо! Бросайте все и врассыпную!» Мы и кинулись кто куда. Я в ров упала у дороги, рядом с большим лопухом. Самолеты низко над нами летели, на бреющем полете, и из пулемета по нам строчили. Пуля рядом ударила, да не в меня, а в лопух. Тот надвое развалился, и меня листом огромным прикрыл. И с другой стороны двое ребят лежали. Поднялись мы потом - все в колючках от лопуха, но зато живы остались. Никто у нас в том бою не погиб. Мария Степановна вспоминает, что в Киеве пушки стояли на Доме правительства, и снаряды к ним все подносили и подносили голыми руками - кожа с ладоней слезала. Бегом на третий этаж, в каждой руке по снаряду! Главная задача была - не дать фашистам разбомбить Киев. А потом их часть оставили в Киеве - охранять мост, имеющий важное стратегическое значение. Части, в которой служила Мария, был дан приказ «отстоять мосты». По этим мостам днем и ночью шли эшелоны, везли на фронт людей, снаряды, танки и другую технику. Мария Степановна до сих пор помнит каждую минуту тех дней: -Мы между двух мостов и стояли. Они налетали на самолетах, чтобы мосты разбомбить, а мы должны были их сбивать. Ну, слава Богу, отстояли мосты. Если бы их разбили, то наши танки уже не смогли бы через реку перейти, и другая техника, и войска! Особенно запомнились Марии Степановне бои под Дарницей: -В Киеве были когда-нибудь? Там рядом есть Дарница - важная стратегическая станция. 27 железнодорожных путей, и на каждом стоит эшелон с горючим, с бойцами, которых везут на фронт или с ранеными, которых везут в тыл. А налетало по 30 самолетов разом. Земля горела. Разбили бомбежками всю станцию, даже рельсы дугой стояли! Бои под Киевом вспоминаются ей как море крови: -Сколько перевязок! По 40 человек за один раз отправляли в санчасть. У меня одежда вся в чужой крови была, насквозь! Запомнился Марии Степановне боец, которого она вынесла с поля боя, а у него было осколочное ранение живота: -Так он говорит: «Нечего мне дать на память тебе, Маруся. Возьми мой ремень, помни обо мне». Я говорю: «Что это Вы выдумываете! Будете жить!» А сама плачу. Он говорит: «Возьми...» Я взяла, а его повезли на бортовой машине, вместе со всеми, в госпиталь. Не довезли, умер он по дороге. Такие ребята погибали... А ремень тот у меня всю жизнь хранился, только в 90-е, во время переездов, куда-то пропал. За эти бои Мария Жаворонкова была награждена медалью «За боевые заслуги». Но в тех боях и сама получила тяжелое ранение. С тех пор повреждена спина у ветерана войны. По молодости меньше беспокоила, а вот сейчас уже и ходить не дает. Но Мария Степановна не жалуется, она-то и войну прошла, и жива осталась, а жалко ей солдат, что погибали совсем детьми: -Часто убивали молодых ребят. Давали взамен - еще моложе. В конце войны присылали деревенских ребят 1927-28 годов рождения, 17-летних. Один такой новенький солдат, Марченко его фамилия, испугался во время атаки, убежал от пушки, забился в землянку и плачет. А света же нигде нет, светомаскировка. Я его в темноте в землянке на ощупь нашла, за руку взяла и говорю: «Я же девушка и не боюсь. А ты - мужчина! Пойдем, я с тобой буду». А он из деревни, машин-то не видел. А тут танки, самолеты на бреющем полете бомбят. Мне 22 года, мальчику этому 17 лет - взяла я его за руку и пошли мы с ним воевать. Но потом он хорошо служил, и никто так и не узнал об этом случае. Когда с однополчанами в Киеве встречались в 1975 году, я его спросила: «Ну, теперь ничего не боишься?» Он засмеялся: «Давно ничего не боюсь!» 9 мая зенитная батарея встретила в Киеве. -Мы знаете, как обрадовались! - лучезарно улыбаясь, вспоминает Мария Степановна. - Нас ребята на руках носили, целовали! И мы их целовали! Они нам как братья были. Это же война, она всех роднит. Вскоре Мария Жаворонкова и замуж вышла. С Виталием Ивановичем Ворониным вместе воевали, случайно сфотографировались вдвоем - Маша села на партбилет фотографироваться, а Воронин подошел и сзади встал, засмеялись и вместе сфотались. А семью создали уже после войны. Мария Степановна вспоминает со смехом: -После войны я в Киеве осталась. 24 июня 1945 года демобилизовалась, нашла работу в больнице - санитаркой в инфекционном отделении, дали мне комнату, постель, даже овощей привезли разных. Села я в этой комнате на кровать и думаю: «Война окончилась. С чего же мне жить начинать? Картошка у меня есть, а пойду-ка я на базар, куплю кильки и сварю картошки в мундире». Пошла и своего однополчанина Воронина там встретила. Спрашиваю его: «А вы куда?» Он отвечает: «Тебя ищу, хочу с собой на Брянщину увезти». Я ему говорю: «Ты что, жениться хочешь?» Отвечает: «Да, хочу!» Я ему: «Тогда пошли в ЗАГС!» Через четыре месяца Виталий Иванович тоже демобилизовался, и они уехали на Брянщину. А там мать Виталия Ивановича, и у нее еще четверо детей. Всю войну они по лесам прятались Посмотрела Мария - у свекрови юбка сшита из мешка, город Брянск весь разбит, больницы нет - работать Маше негде. Виталий пошел работать на железную дорогу электриком. -Поставили нам диван, а у нас же ни постели, ничего нет! Виталий тогда одну шинель постелил на диван и мне говорит: «Маруська, залазь! На одну шинель ляжем, а второй накроемся!» - тихонько смеется Мария Степановна. - И вот так мы начали жить. Прожили так полгода. За это время Маруся платье себе сшила, купила кроличью шапку с длинными ушам и и маме денег выслала. Начали понемногу обживаться. Вскоре по направлению от железной дороги уехали в Калининград на восстановление города, туда и Машину маму перевезли. Она к этому времени в Киселевске совсем одна осталась. В Калининграде прожили 10 лет. Здесь и дети родились. Мария с Виталием работали, мама сидела с ребятишками. Но Калининград - это граница, там постоянно летают самолеты. И мама боялась самолетов, как только они пролетали - пряталась и плакала. И болела сильно из-за влажного климата. Переехали в Сибирь, откуда Мария уходила на войну. Устроилась на работу в тубдиспансер и проработала там 35 лет. А всего стажа у Марии Сергеевны 51 год. Да три года войны. Вместе с ней мы перелистываем альбом с фронтовыми фотографиями. -Страшно было на войне. Людей били, душили... - вспоминает Мария Степановна, и руки ее заметно подрагивают. - Серая шинель прожженная, Родиной дареная, прошла со мной бурю и метель. Пусть никогда не будет войны, и люди живут мирно, спокойно... Евгения СВИТОВА фото из семейного архива М. С. Вороновой

Конкурент. - 2016, № 17 (06 мая). - С. 5.