«Горевочка, Горевочка, Горевочка-село! Без тебя, моя Горевочка, нигде не весело!»

«Мы - горевские девчата, по-горевски мы поем! Кто ребят наших полюбит, все равно мы отобьем!» - задорно поет Мария Яковлевна Кемпель. И не мешают веселью ни возраст, ни серьезные болезни. 84 года испытывают эту женщину то военное лихолетье, то тяжелые условия труда. И несмотря ни на что, пела и плясала она лучше всех в Горевке.

Маша Кондрашова пошла работать в коровник, когда ей было только 10 лет. Отца, Якова Алексеевича, на фронт забрали, да вскоре и похоронка пришла. Мать - Матрена Семеновна, работавшая свинаркой, с трудом перенесла потерю - сердце стало болеть - и работать в полную силу уже

не могла. Старший брат Николай тоже был на фронте (погиб в 1945 году), а детей младшего возраста дома еще трое оставалось (всего детей у Кондрашовых было семеро). Вот и пришлось идти работать, чтобы матери помочь. Учиться долго не пришлось - окончила только 4-х летнюю школу, что была тогда в Горевке. В пятый класс надо было ходить в

Бородавкино - 7 километров туда и обратно. Это могли позволить себе только те дети, у которых в семьях было побольше работников.

Ходила Маша за ягнятами, за овцами. Всех колхозных лошадей забрали на фронт, поэтому запрягали быков и на них ездили за дровами - в лес, за Преображенку. Ответственные за это дело были живущие в Горевке депортированные калмыки, они и пригласили девочку: «Машенька, ты хорошо работаешь. Поедем с нами!» Калмыки валили деревца, а Маша

сучья обрубала и таскала стволы в сани. Приходилось и штурвальным на комбайне работать. А потом предложили перейти в доярки, и Мария пошла с радостью - там трудодней больше начисляли, а по итогам года на трудодни давали зерно. В военные годы в Г оревке был колхоз имени Кагановича. В

1951-1957 гг. он назывался колхоз «Победа». До 1965 году Горевка входила в совхоз «Степной», а затем вошла в состав новообразованного «Преображенского» совхоза, директором которого стал Николай Васильевич Гуненко.

-Хороший был директор! - вспоминает Мария Яковлев

на. - И я у него сколько лет работала, всегда была передо

вой дояркой.

У Марии Яковлевны в группе было 16 молодых телок, она их и раздаивала сама, и доила потом - и все руками, доильных аппаратов тогда не было. Когда появились аппараты, группа увеличилась до 40 коров. Детей у Марии Яковлевны уже было пятеро, но работала она так, что Гуненко ее всег

да в пример другим дояркам ставил: «Вот смотрите, какие

Марии Яковлевны коровы - вымя чистое, и молоко поэтому чистое и вкусное!»

Так до самой пенсии дояркой и проработала. Внуков сегодня уже 13, правнуков 11. Почетных грамот не счесть, бывала на курортах, ездила в Москву как передовик производства, а по выходу на пенсию дали звание Ветеран труда.

А еще Мария Яковлевна славилась на всю Горевку своим рукоделием - вязаными салфетками, скатертями, шторами. Крючком, петелька к петельке, сплетала такие узоры, что все только диву давались. Даже на заказ вязала - придут соседки: «Мария Яковлевна, муж мой вам сена привезет, а ты кру

жевной подбор нам для кровати свяжи...»

Родители мужа Марии Яковлевны - тракториста Ивана Александровича Кемпель - из числа тех немецких семей, что были в годы Великой Отечественной депортированы с Поволжья в Сибирь по Указу Сталина, как потенциальные «враги народа». Жили эти семьи настолько плохо и голодно, что приходили к горевцам, когда те только картошку выкопают, и просили поискать на их поле - может какая мелкая или забытая еще осталась. На зато удивляли вещи, которые они привезли с собой, вышитые, украшенные вязаными кружевами. Матрена Семеновна, мать Марии Яковлевны, поначалу категорически не принимала Ивана в качестве

будущего зятя. «Фашисты моего мужа убили и сына убили, а я дочь за фашиста замуж отдам?!» - так говорила. Долго пришлось убеждать ее, что Иван и его семья другие. Однажды будущий зять с другом, крадучись, все дрова порубили и аккуратно в поленницу сложили. Мария только сама собра

лась за тяжелую работу взяться, а все уже сделано. Обрадовалась и матери сказала: «Вот смотри! Не каждый русский парень так сделает!» И все равно «убегом» пришлось замуж уходить. Вечером не домой пошла, а с подружкой - сестрой Ивана - прямиком к Кемпелям. А там уже и стол накрыт, и

родня собралась. Отгуляли свадьбу честь по чести. Утром все хотели в сельсовет идти, молодых расписывать, но Мария маму пожалела: «Не пойдем толпой. Мама увидит - ей неприятно будет. Мы потом одни, потихоньку сходим». Музыкальная семья у Марии и Ивана получилась: кто на гитаре, кто на гармони. В клубе их всегда с нетерпением ждали. А сама Мария плясала так, что все мужики Ивану завидовали: «Эх, не нам такая досталась!» А она и вприсядку, и цыганочку, и дробака! А частушек много знает и до сей поры. Дочь как-то взялась записывать, но на 99-й сдалась. Есть и самой сочиненные частушки. Вот когда мать замуж за немца

не пускала, а хотела выдать дочь за хохла Иващенко - председателя Преображенского сельсовета, то Мария так сочинила: «За моренка-немчуренка меня мамочка бранит, за проклятого хохленка ничего не говорит!» В клубе, бывало, она уж всех уговаривает расходиться, утром вставать на работу в пять часов, а народ: «Маша, ну давай еще!»

-Я уж раз вышла на край сцены и спела: «Топала я топала, ботиночки растопала! И стою-любуюся - во что же я обуюся?» Ну, тогда уж засмеялись все, туфли мои несут, и кое-как отпустили... Асейчас пока дома одна сижу, дочь Катя на работе, я и пританцовываю ногами, и песни всякие пою, - улы

бается Мария Яковлевна, - частушки вспоминаю, и длинные песни тоже.

«Горевочка, Горевочка, Горевочка-село! Без тебя, моя Горевочка, нигде не весело!» - и сидя напротив за столом, не унывающая Мария Яковлевна начинает пристукивать ногами в такт - танцует, несмотря ни на что.

Евгения СВИТОВА

Знаменка №13, 2016 г.